Тетрадь четвертая
Шрифт:
Стонут Влтавы воды:
— Триста лет неволи
Двадцать лет свободы.
На орлиных скалах
Как орел рассевшись —
Что с тобою сталось,
Край мой, рай мой чешский?
Горы — откололи,
Оттянули — воды…
…Триста лет неволи,
Двадцать лет свободы.
В селах — счастье ткалось
Красным, синим, пестрым.
Что с тобою сталось,
Чешский лев двухвостый?
Лисы побороли
Леса
Триста лет неволи
Двадцать лет свободы!
Слушай каждым древом,
Лес, и слушай, Влтава!
Лев рифмует с гневом,
Ну, а Влтава — слава.
Лишь на час — не боле —
Вся твоя невзгода!
Через ночь неволи —
Белый день свободы!
(Париж, 32, B-d Pasteur
12-го ноября 1938 г.
а припев (Триста лет…) и лучшие строки: — Посерев от боли… были уже в сентябре, в те самые дни, всё ходила и повторяла, а остальное — мычала.)
2.
Горы — турам поприще!
Черные леса,
Долы в воду смотрятся,
Горы — в небеса.
Край всего свободнее
И щедрей всего.
Эти горы — родина
Сына моего.
Долы — ланям пастбище.
Не смутить зверья
Хата крышей застится,
А в лесу — ружья
— Сколько бы ни пройдено
Вёрст — ни одного.
Эти долы — родина
Сына моего.
Там растила сына я,
И текли — вода?
Дни? или гусиные
Белые стада?
…Празднует смородина
Лета рождество.
Эти хаты — родина
Сына моего.
Было то рождение
В мир — рожденьем в рай.
Бог, создав Богемию,
Молвил: — Славный край!
Все дары природные,
Все — до одного!
Пощедрее родины
Сына — Моего!
Чешское подземие:
Брак ручьев и руд!
Бог, создав Богемию,
Молвил: — «Добрый труд!»
Всё было — безродного
Лишь — ни одного
Не было — на родине
Сына моего.
Прокляты — кто заняли
Тот смиренный рай
С зайцами и с ланями,
С перьями фазаньими…
Тр'eкляты — кто продали
— Ввек не прощены! —
Вековую родину
Всех — кто без страны!
Край мой, край мой, проданный,
Весь, живьем, с зверьем,
С чудо-огородами,
С горными породами,
С целыми народами,
В поле, без жилья,
Стонущими:
— Родина!
Родина моя!
Богова! Богемия!
Не лежи как пласт!
Бог давал обеими —
И
В клятве — руку подняли
Все твои сыны —
Умереть за родину
Всех — кто без страны!
(Между 12-тым и 19-тым ноября 1938 г.)
3.
Есть на карте — место:
Взглянешь — кровь в лицо!
Бьется в муке крестной
Каждое сельцо.
Поделил — секирой
Пограничный шест.
Есть на теле мира
Язва: всё проест!
От крыльца — до статных
Гор — до орльих гнёзд —
В тысячи квадратных
Невозвратных вёрст —
Язва.
Лег на отдых —
Чех: живым зарыт.
Есть в груди народов
Рана: наш убит!
Только край тот назван
Братский — дождь из глаз!
Жир, аферу празднуй!
Славно удалась.
Жир, Иуду — чествуй!
Мы ж — в ком сердце — есть:
Есть на карте место
Пусто: наша честь.
(19-го ноября 1938 г. — первая версия, 22-го ноября 1938 г. — эта, окончательная.)
4.
Родина Радия
<Полторы страницы оставлены незаполненными^
5.
Один офицер
В Судетах, на лесной чешской границе, офицер с 20-тью солдатами, оставив солдат в лесу, вышел на дорогу и стал стрелять в подходящих немцев. Конец его неизвестен.
(Из сентябрьских газет 1938 г.)
Чешский лесок —
Самый лесной.
Год — девятьсот
Тридцать восьмой.
День и месяц? — вершины, эхом:
— День как немцы входили к чехам!
Лес — красноват,
День — сине-сер.
Двадцать солдат
Один офицер.
Крутолобый и круглолицый
Офицер стережет границу.
Лес мой, кругом,
Куст мой, кругом,
Дом мой, кругом,
Мой — этот дом.
Леса не сдам,
Дома не сдам,
Края не сдам, —
Пяди не сдам!
Лиственный мрак.
Сердца испуг:
Прусский ли шаг?
Сердца ли стук?
Лес мой, прощай!
Век мой, прощай!
Край мой, прощай!
Мой — этот край!
Пусть целый край
К вражьим ногам!
Я — под ногой —
Камня не сдам!
Топот сапог.
— Немцы! — листок.
Грохот желез.