The Beginning of the End
Шрифт:
Жена Синухета теперь взирала на Беллу безразлично, как на предмет обстановки. Так же, как и на все, что ее окружало.
Когда начались приготовления к свадьбе, хозяйка приняла в них участие, но как-то механически. Она улыбалась сыну, принимая его поцелуи и поклоны, любезно разговаривала с будущей невесткой, хорошенькой и стеснительной девушкой по имени Неферу - “Прекраснейшая”. Но все это словно без участия души.
Белла потихоньку рассказала о поведении хозяйки Тамин, и жрица встревожилась.
– “Без души” - это ты хорошо сказала, -
– Так люди ведут себя, когда уходит желание жить, и душа отстает от вещей, которые прежде любила. Это может вызвать тяжелую болезнь, хотя нет никакой видимой причины.
Белла испугалась.
– Так дело во мне?
Тамин медленно покачала головой.
– Нет, не в тебе… Вернее сказать, я думаю, что это случилось бы и без тебя.
Тамин помолчала.
– Мути стареет, все вокруг нее повторяется, но ее мечты не сбылись… и не ты помешала им сбыться. Ее сын неспособен к тому, чего хотела бы мать, и двор, где ее благосклонно принимали, забыл ее. Это случается со многими женщинами.
– А с тобой?
– Со мной нет. Но я всегда там, где я нужна, - не очень понятно сказала Тамин.
Певица Амона не думала, что Мути может помочь кто-нибудь, кроме нее самой. Однако Тамин не хотела сожалеть о том, что было упущено. Когда гости разъехались, жрица подошла к госпоже дома и попросила разрешения осмотреть ее.
Мути знала, что жена Имхотепа выполняет в своем храме обязанности лекарки, и подчинилась этой заботе. Тамин расспросила обо всем, о чем спрашивает больного чуткий врач, выслушала и выстукала ее, но не нашла ничего, что требовало бы вмешательства.
– Так я здорова?
– спросила Мути с легкой усмешкой, глядя, как задумалась жрица. Приметные складки у губ Мути теперь не разглаживались никогда. Тамин посмотрела на хозяйку.
– У тебя временами болит голова, нарушен сон, бывает биение сердца, - она принялась загибать пальцы.
– Иногда шумит в ушах и бывают приливы крови… Так?
– Да, - вяло сказала жена Синухета.
Тамин подняла одну руку со сжатыми пальцами.
– Видишь, совсем не много. Тебе уже тридцать три года. Зная все это о другой женщине твоих лет, я сказала бы, что она здорова!
– А я?
– спросила Мути. В ее глазах впервые блеснуло любопытство, даже волнение.
– А ты - если только разрешишь себе, - ответила Тамин.
– И если прикажешь себе остаться здоровой!
Мути тяжело вздохнула.
– Я знаю, что я должна. И я понимаю, о чем ты говоришь. Меня окружает столько дел, дел моего дома и моих детей… а мне тошно смотреть на них! Я ничего уже не люблю, и кажется, что это навсегда!
Тамин подалась к собеседнице и предложила, необычно ласково:
– Может быть, тебе поехать ко двору? Там ты развлечешься. Амон-Аха уже взрослый, пусть учится быть мужчиной без тебя!
Мути улыбнулась, отерев слезу.
– Ты так добра ко мне… Ко мне так давно никто не был добр! Никто уже давно не замечает меня, хотя все
– А Синухет?
– спросила Тамин, вглядываясь в красивое утомленное лицо хозяйки.
– Эта северянка украла его сердце, - усмехнулась Мути.
– Я долго винила ее, но теперь уже не виню. Сердце Синухета никогда не было моим…
Женщины обнялись, влекомые друг к другу одним чувством.
– Я возьму тебя в город, - прошептала Тамин на ухо Мути, сквозь косы парика, украшенные цепочками с сердоликовыми подвесками.
– Знаешь ли ты, что Синухет предлагал мне разойтись с Имхотепом? Я этого не сделаю, но ты еще можешь.
Мути вздрогнула.
– Ты безумная!
– Почему же?
– серьезно возразила Тамин.
– Все твои дети выросли и устроены, Кифи позаботится о своих дочерях, а вторая наложница твоего мужа редко бывает здесь. Ты больше не нужна в этом доме постоянно. Ты можешь даже поселиться при дворе, как всегда хотела… Имхотеп теперь велик в Уасете, для тебя откроются многие двери!
Лицо Мути осветилось и словно бы даже помолодело. Она распрямила плечи.
– А ведь это правда! Ты мудра, как сама Исида!
Мути рассмеялась легким девическим смехом.
– Пойду сейчас же поговорю с мужем!
Она выбежала из комнаты, будто девчонка. Тамин удовлетворенно улыбалась, глядя ей вслед… а потом улыбка жрицы опять сменилась глубокой задумчивостью.
Госпожа дома не заставила себя долго ждать. Она влетела в комнату и бросилась к Тамин, желая схватить ее в объятия; но в последний миг остановилась и опустила руки, вспомнив, кто перед ней.
– Синухет позволил мне! Он позволил уехать ко двору!
Тамин отступила. Даже она не ожидала такой скорой победы.
– Он отпускает тебя?..
– Мы останемся мужем и женой, но я уеду, - сказала Мути. На щеках ее цвел румянец, черные глаза сияли.
– Как я счастлива!
Может быть, она была счастлива только благодаря внезапным переменам. Но Тамин, конечно, промолчала.
Госпожа Мути стала собираться в дорогу одновременно с Беллой и Тамин. Она то и дело смеялась, забыв о том, что ее все видят. Жена Синухета лихорадочно суетилась, перетряхивая и перемеряя свои наряды, и вертелась перед самым большим зеркалом в доме, будто невеста; пятнадцатилетняя жена ее сына потрясенно смотрела на это.
Хотя Неферу не была слишком огорчена отъездом матери мужа - она предвкушала, как сама останется с молодым супругом за госпожу, и ей не придется подчиняться старшей женщине.
Синухет остался дома, и отпустил жену почти без сожаления. Наоборот, он был рад, что все обернулось так хорошо.
Мути приехала в Уасет и была почти сразу благосклонно принята в гареме фараона, у одной из младших цариц, которая знала о возвышении Имхотепа и видела могущественного верховного жреца. Жена Синухета нашла во дворце тех, кто помнил ее отца, и ей показалось, что для нее началась новая жизнь.