The madness (Безумие) (дилогия)

Ким Сергей Александрович

— Мечтай больше.

— Тихо, — возвысил голос здоровяк. — Вайс, смотри — это он?

Я прищурился, вглядываясь в картинку с одной из камер. Длинный светлый плащ, широкополая светлая шляпа, пейнтбольная маска на морде лица, габариты трёхстворчатого шкафа, светлые волосы до плеч. Стоит на верхней палубе.

— Он, урод, — цыкнул я. — И как только жив остался-то? После двух пуль в спину, даже если на нём был кевлар, он был ещё месяц валялся в больничке…

— Да говорю тебе — промахнулся ты тогда.

— Чушь.

— То есть это — Скульптор, — уточнил Дин.

— Вроде бы, — кивнул

Датч.

— О'кей, господа наёмники. А это тогда кто?

На палубу выбрался ещё один… Скульптор? Те же габариты и рост, точно та же одежда. Разве что доходящие до плеч волосы были не светлыми, а тёмными.

— Так, — я несколько рассеяно похлопал по карманам брюк в поисках пачки «мальборо». Остановился только поняв, что уже успел достать сигарету, заложить её за ухо и напрочь забыть о ней. — Так.

— Получается, что у нас теперь двое Скульпторов, — произнёс Датч.

— Получается, что два.

— И оба маньяки.

— Оба.

— Два по полмиллиона — это уже миллион, — быстро посчитал Мао.

— Обожди, мой алчный товарищ, — я задумчиво пожевал фильтр сигареты. — Наверняка это не сам Скульптор, а его подручные.

— Не избавляться от трупов самому, а поручить это помощникам, — кивнул Датч. — Разумно, но крайне неожиданно. Всё-таки что-то вроде секты или кучки сатанистов?

— Неправильно это всё… Как-то это всё неправильно…

Я взъерошил короткий ёжик волос.

— Ладно, чёрт с ними, с этими размножающимися маньяками. Считаю, что корабль всё равно надо брать на абордаж.

— Если честно, то я бы ему пустил торпеду под мидель, но не подходил близко, — неожиданно заявил здоровяк. — Есть у меня почему-то такое чувство, что не надо туда ходить.

— Предчувствия — вещь небесполезная, — кивнул я. — Только…

— Что — только?

Только я ведь не могу сказать, что мне до сих пор не даёт покоя тот неживой взгляд найденной Святыми девчонки. Даже Датчу не могу сказать — он же не поймёт.

Как он может что-то в этом понять, если даже я сам себя в этом не до конца понимаю? Понимания нет — есть только знание, что не хочу я больше такого видеть. Бой — это не то, в бою я и сам кому угодно и глаз выбью, и руку оторву… Но в бою.

Одиночка Скульптор или нет, сатанисты там, язычники или просто психи — плевать мне. Торпеда под мидель? Слишком просто, Михаил Карлович.

Это… это надо прочувствовать. Каждой пулей и ударом ножа. Не какое-то там абстрактное торжество справедливости или воплощение воздаяния за грехи…

Это всё равно, что кривой гвоздь. Он кривой и оттого неправильный. Но каждый твой удар делает вещь правильнее. Каждый твой удар делает мир правильнее. Ощущение исчезновения неправильности — вот оно. Ощущение собственной важности — вот оно.

Ты ведь не просто так живёшь, верно? Особенно, если живёшь после чего-то, после чего жить уже не должен. Особенно, если у тебя нет причин жить. Страх перед смертью? Ерунда.

Да, всё живое боится смерти, но только лишь живое. А если ты уже мёртв, то бояться тебе нечего. Ты уже не живёшь, а значит тебя не могут убить. Значит, ты не можешь умереть.

Это просто всего лишь ещё одна отметка, ещё одна черта. Просто однажды ты понимаешь, что есть вещи и похуже смерти, что есть вещи и пострашнее.

Это всё нельзя объяснить. Пока ты не прошёл через подобное, это будет лишь просто словами. Набором букв, набором звуков. Когда придёт понимание? Когда набор слов станет набором воспоминаний. Эти воспоминания не дают мне жить как когда-то, но заставляют всё ещё жить. Жить, не просто заделавшись дешёвым праведником,

снимая котят с деревьев или переводя старушек через дорогу. Не получится из меня уже праведника. Раскаяться можно и на кресте, но от креста не уйдёшь. Поэтому вот оно — для чего я всё ещё есть. Найти и уничтожить. Разрушить и очистить. Город грехов? Лучше берегись, город грехов, лучше берегись, Тортуга. Иначе однажды я могу стать твоим палачом… Я не знаю, зачем мы пойдём на штурм этого корабля. Когда знания кончаются — остаётся только вера. И я верю, что мы должны брать на абордаж «Арктик Санрайз». Возможно, это действительно логово секты во главе со Скульптором. Возможно, это что-то иное. Возможно, мы вообще ошибаемся. Но всё равно там должны быть ответы или пусть даже одни лишь вопросы, которые будут для нас важны. Откуда я знаю это? А я и не знаю. Я как пёс, бегущий за машиной — я не знаю, зачем я бегу за ней и что буду делать, если догоню. Но бежать для меня совершенно необходимо. Я как акула — дышу лишь пока двигаюсь, пока плыву. Это всё нелогично. Неразумно. Но зато я верю, что это правильно. И это — важнее всего.

— …Что — только? — спросил Датч.

— У меня тоже предчувствие, — ответил я. — Предчувствие, что мы всё делаем правильно.

46

— …Плюс, минус… — Мао бормотал себе под нос, возясь с проводками. — Замыкааание… Ну-ка, проверь-ка теперь, Вайс.

Нажал на правую педаль, на левую, подвигал рычагом вверх-вниз. Спаренная двадцатритрёхмиллиметровая пушка ЗУ-23-2, установленная в носу вместо старого «эрликона», повиновалась всем моим командам.

— Порядок! — крикнул я.

Кроме покупки здания под штаб-квартиру львиную долю заработанного сожрал ремонт и модернизация «Фрейи». Тратиться на это было всё-таки жалко, не тратиться — глупо и самоубийственно. Особенно я ратовал за качественное усиление вооружения нашего катера — ещё одного столкновения, как в случае с ЕХ, когда нам категорически не хватало огневой мощи, меня абсолютно не устраивало.

Сменили старое орудие главного калибра на подержанную, но находящуюся в хорошем состоянии зенитную спарку. Усилили зенитное вооружение. Прикупили некоторое количество кевлара для защиты жизненно важных мест «Фрейи». На ракетные установки, правда, так и не расщедрились — больно дороговато выходило. За какой-то вшивый «стингер» не первой свежести сто пятьдесят тысяч талеров просили! Жулики. Но выбор-то невелик — кроме «стингеров» предлагали ещё жутко древние «ред аи» с вероятностью срабатывания пятьдесят на пятьдесят (либо сработает, либо нет), старые английские ПЗРК с ручной системой наведения. А, ну ещё — китайские копии «игл» и «стрел» пакистанской сборки, которые были единственно эффективны лишь в виде дубин.

С противотанковыми ракетами — тоже беда. Мы же не армия, на правительство не работаем, а оружие — особенно высокотехнологичное, стоит ой как дорого. Так что на новенькие «джевелины» и «корнеты» мы дружно облизнулись, а мимо наиболее многочисленных китайских фантазий прошли, не задерживаясь — доверия к ним ни у кого не было. Было бы неплохо найти «тоу», но их сейчас на чёрном рынке было крайне мало — старые ракеты были в цене, а производство новых Федерация разворачивала с большим скрипом. Большая часть конфедератов вообще подобным не озадачивалась, покупая либо русское, либо китайское оружие для самых бедных — европейцы с их высококачественными, но жутко дорогими образцами находились в затяжном пролёте.