The Мечты. Бес и ребро

Светлая Марина

Юлька, между тем, оставшись один на один с ничего не понимающей Стешей, которую она совсем не знала, но которая уверенно претендовала на звание мачехи, медленно отвела взгляд от двери и пробормотала:

– Предательница...

– Что, простите? – отозвалась Стефания, которая очень глупо, наверное, даже нелепо ей выкала. И это тоже Юльку настораживало.

– Да нет, ничего, - брякнула младшая Малич и повертела в руках многострадальный телефон, а потом велела: - Вы садитесь. Наверное, намотали кругов, а Лизон – увесистая.

– Ничего,

мне не тяжело, - отмахнулась Стеша, но все-таки села. Спину и впрямь ломило, но сейчас она поймала себя на мысли, что отдала бы немало за то, чтобы ломило почаще. По той же самой причине – носить на руках ребенка. Своего ребенка. Того, о котором она раньше даже не смела мечтать. Она до этого дня не отдавала себе отчета в том, что начинает мечтать. Снова начинает – будто бы это равноценно дыханию, и по-другому просто не выживешь. Пришедшая мысль так захватила ее, что она не сразу услышала Юльку, которая подсела поближе к ней и принялась, бекая и мекая, что-то вещать, а когда прислушалась, та уже совала ей в руки свой телефон, неуверенно говоря:

– В общем, вот... посмотрите... тут вас касается.

– Опять чепуху какую-то пишут, - нахмурилась Стеша, поднося к глазам экран и неловко улыбаясь – не хватало еще и «падчерице» объяснять все сначала. А потом поняла – не придется ничего объяснять. Ей бы кто объяснил.

– Видео запустите, - пробормотала Юлька.

Впрочем, и без видео на картинке предпросмотра она отчетливо различила физию Олега. И прочитала заголовок, от которого по спине пробежал холодок.

– Запустите, - с нажимом проговорила младшая Малич.

Стефания, все еще ничего не понимала, когда нажимала на кнопочку, заставившую картинку прийти в движение. Еще меньше она понимала из текста. Там только говорили все время какими-то невразумительными фразами, которыми общаются высшие чины, и которые слишком мудрены для обычных людей. Птичий язык. Птичий язык, который совсем не надо разбирать, чтобы осознать главное – Олег сидит у микрофона в костюме и галстуке. Несколько похудел. Стрижка новая, свежая. Руки сложены домиком. Молчит. Молчит, но совершенно очевидно, что он все же скорее жив, чем мертв. И его ошметки вовсе не разбросало в водах Средиземного моря.

Стеша сглотнула, пытаясь совладать с собой, но горло ее издало неприятный булькающий звук. Ей не понравилось.

«В результате специальной операции, проведенной совместно с...»

«... нам удалось предотвратить убийство одного из самых влиятельных ...»

«Господин Панкратов согласился на принятие беспрецедентных мер для устранения опасности, грозившей...»

«Таким образом, в краткие сроки мы не только обеспечили безопасность господина Панкратова, но и вышли на след организатора покушения...»

«... компьютер, с которого был осуществлен перевод, в настоящее время изъят у его владельца и находится на экспертизе...»

«... госпожа Панкратова задержана, с ней ведут работу следственные органы».

«... да-да, господин Моджеевский осознавал, на что шел, отдавая в наше распоряжение судно «Эльдорадо»

«... абсолютная победа наших спецслужб и операция, равной которой на сегодняшний день не известно...»

«... да, план выполнен на все двести процентов и даже больше...»

– Даже больше, - хрипло повторила Стефания и остановила показ. Потом подняла взгляд на Юльку. Та, оказывается, за эти тридцать с лишним минут, пока Адамова была поглощена происходящим, успела сгонять на кухню и принести им обеим чай. И стакан воды на всякий случай. Именно его она и протягивала потенциальной мачехе, внимательно следя за ее мимикой. А какая, к черту, может быть мимика, когда лицо застыло омерзительной маской растерянности и испуга.

– Эй, вы живы? – своим вопросом Юля только подтвердила предположение Стеши о своем внешнем виде. Господи, при чем тут внешний вид? Какая разница, какой там сейчас внешний вид?

– Главное, что Олег жив, - выдавила из себя Стефания и взяла стакан. Сделала мелкий глоток. Положила смартфон на диван и попыталась осмыслить.

Олег жив.

Она ничего не понимала, кроме того, что Олег жив.

И еще – что была какая-то операция, о которой она не имела ни малейшего представления.

– Не скажите! Если с вами чего, нам с Жекой папа бошки пооткручивает.

– Не пооткручивает, - мрачно усмехнулась Стеша, и в голове ее прострелило: была операция, Олег где-то скрывался все это время и была операция, а ее мучили подозрениями и использовали втемную! Шумиха вокруг нее, Кульчицкий, всплывший и чуть не сведший ее с ума в очередной раз, возня в театре и шепотки за спиной – все часть операции. Внутри которой она никто. Винтик. Ужасно разболтавшийся, испуганный, отчаявшийся винтик.

Царапнуло изнутри. Прямо по клетке ребер. Больно.

Было что-то еще, чего она пока не схватывала, но схватить все целиком невозможно. Слишком много. Надо пересмотреть. Вот только сил прямо сейчас снова смотреть у нее не было.

– Вы не волнуйтесь, - опять заговорила Юля, присаживаясь возле Стефании. – Папа и Роман завтра приедут и обязательно все растолкуют. Роман Романович всегда в курсе всего.

– Всегда, - согласилась с ней Стеша и резко вскинула глаза на девушку рядом с собой. А потом принялась болтать. Все равно о чем. Лишь бы отвлечься и не дать голове треснуть догадкой: - У меня завтра премьера. Придете?

– Что?

– Премьера в театре. «Трамвай «Желание». Не знаю, говорила ли вам Женя... я не успела лично рассказать. Вы приходите, пожалуйста, я вам приглашение оставлю. Сама явно с утра пропаду за кулисами.

– Да приду, приду, конечно, - успокаивающе закивала Юлька. – Вы, вообще, как? Вы нормально?

– Конечно, нормально, - пожала плечами Стеша. – Еще бы я ненормально. Олег живой. Заказчика поймали. Значит, меня больше не будут трогать. Здорово же, правда?

– Правда, - прозвучало как-то неуверенно.