The Phoenix
Шрифт:
– Пожалуйста, мы можем чуть-чуть передохнуть? – хриплый, больной голос.
– Поднимайся. Я не буду нести тебя. Мне хватает балласта.
– Но он замерз. Ему уже ничем не помочь, – тихий, едва слышный голос.
– Не смей так говорить!
И только теперь я узнаю в этом голосе знакомые, надменные нотки.
– Талия!
Когда ведущая тень оборачивается, я замечаю, что одна из фигур буквально пристегнута ремнем к ведущей. Грейс выглядит обескуражено, а ее рука уже потянулась к луку и стрелам. Будто не узнавая нас, она натягивает тетиву и один
– Талия, это я Перси, – мне приходится поднять руки вверх, но Грейс, кажется, не собирается выпускать оружие.
Складки на ее лице на мгновение разглаживаются, но стрела все еще нацелена мне в грудь.
– Джексон? Перси Джексон?
Ее лицо алого цвета в некоторых местах расчерчено тонкими, лопнувшими от мороза царапинами. Она слишком холодно одета и дрожащие руки, которые тщетно пытаются удержать лук. Дочь Зевса падает на колени, а затем только одно слово: «Живы». Я не успеваю подхватить ее на руки, и Талия опускается в сугроб. Девочка рядом вскрикивает от ужаса.
– Когда же этот день кончится, – кряхтит Вальдес, снимая рюкзак и пристегивая вместо него мальчишку.
– Нужно поворачивать к кораблю. Идти-то сможешь? – заботливо спрашивает Фрэнк у малышки, и та одобрительно кивает. – Отлично. Я – замыкающий.
Подхватывая Грейс на руки, я отмечаю, что такую ширину создает не сама Талия, а огромный пуховик, натянутый кое-как. Под ним ни свитера, ни кофты – только лагерная футболка. Молния на пуховике истрепалась и расходилась к низу, так что смышленая дочь громовержца обмоталась поясом от колчана со стрелами. Синие губы и не кровоточащие больше ранки на лице говорили о том, что им всем нужно попасть в тепло как можно скорее. Но как раз в этот момент я чувствую, как на лицо опадают хлопья снега.
– Сколько еще? – кричу я, когда руки немеют от холода.
Но вместо ответа где-то позади нас раздается жуткий, душераздирающий вой. Я узнаю его только из-за чавкающего звука и даже не пытаюсь обернуться, когда вой обрывается и где-то совсем рядом раздается клацанье зубов. Адские гончие. Им-то что за дело?
Хиона. Это все Хиона.
Пятьдесят метров. С корабля уже свисает веревочная лестница. В этот момент позади раздается вопль девочки. Я оборачиваюсь как раз во время – лапа гончей занесена над безоружным Фрэнком.
– Лео, – руки опускают тело Грейс и уже тянутся к карману с мечом, – Талия!
Вальдес понимает все мгновенно, а я кидаюсь вперед. Щелчок ручки в последний миг разделяет тишину со звуком чавкающей плоти. Анаклузмос прошел насквозь. Тело гончей повисает на нем, как тряпочная кукла. А я уже стряхиваю его, чтобы нанести удар плашмя по морде еще одной твари. Фрэнк вовремя выхватывает ручку девочки и они несутся вперед. Прикрывать тыл слишком сложно. Особенно в те моменты, когда ты один на один с шестеркой гончих. Одна за другой они, то приближаются, то отступают.
– Перси! – крик Джейсона повисает в воздухе на долю секунды. – Давай!
Я продолжаю отражать удары. Кажется, даже рычу, словно зверь. Адреналин забивает воском сознание. Я едва соображаю, что делаю – все остальное дело техники. Но, когда в последний момент, я слышу девичий, знакомый крик, ноги сами пружинятся от земли, а я пытаюсь ухватиться за веревочную лестницу. Твари остаются внизу. Скалятся, царапают борт корабля. Мысленно торжествую, когда рука Джейсона тянется ко мне откуда-то сверху. Но в последний, короткий миг боль затмевают дымку адреналина. Она взрывается в моем теле словно бомба, разнося яд по всему организму.
Окоченелые пальцы разжимаются сами собой. Глаза закрываются сами собой.
Комментарий к
XXIII
Эта глава самая маленькая из 3-х оставшихся. И я все еще ломаю голову над последней. Разделять – не разделять, эпилог – не эпилог. Все новости будут здесь:
https://vk.com/gromova_asya_writer
И еще одно: крепитесь ребят. Началась учеба, я впадаю в ступор, постоянно хочу спать, грущу без причины и прекрасно понимаю какого и вам. Но самое лучшее средство оказаться в другом мире и расслабится это чтение. Именно поэтому я взялась за новые учебники, чтобы хоть как-то отвлечься. Найдите в себе силы вздохнуть полной грудью перед началом жуткого учебного года. Я переживаю его вместе с вами, борюсь и сопротивляюсь, так сказать. Я верю в вас.
С любовью Громова
====== XXIV ======
XXIV
ПЕРСИ
Bastille – Oblivion
Coldplay – True Love
Когда-то давно я уже бывал в этом месте. Вязкая жидкость, попадая в горло, обжигает. Воздуха хватает лишь на мгновение, а затем, иссякнув, становится до дури плохо. Но держаться на плаву легко. И дело тут даже не в воде, которая давит на уши. Я вешу не более трех килограмм. Голова пуста, как мыльный шар, и только боль в висках напоминает мне о том, что я все-таки жив. Жив, но это вопрос времени.
Пытаясь вспомнить, как оказался в воде, натыкаюсь на глухую, непробиваемую стену. Последнее, что приходит на ум – грозовые глаза (или это было серое небо?). В любом случае, осталось мне немного. Это понятно по головокружению сопутствующему потере сознания. А затем – смерть. Как иронично, утонуть мне – сыну бога морей. В этом что-то есть.
Тело погружается в толщу воды все глубже. Казалось, она игнорирует все мои призывы. Хотя должна ли? Если раньше я мог ощущать ее каждым своим нервом, то теперь, тонкая связующая нить будто оборвалась. Или ее разрезали. Мойры.
Очнись, Джексон.
Если только не чья-то шутка. Я неуверенно шевелю кончиками пальцев на руках. Если и есть какой-то успех, то только мизерный. Голова становится тяжелее всей массы тела.
У меня мало времени, Перси. Все, что ты должен знать – у меня и Беатрис все в порядке.
– Нико? – моя реплика выпускает в водную гладь рой пузырьков.
Воздух иссяк окончательно.
Отлично. А теперь поднимай свой зад, Джексон. Тебе пора.
В это мгновение кто-то словно приоткрывает окно, и в легкие попадает жизненно необходимый кислород. И его хватит, чтобы предупредить Нико. На одно единственное предложение.