The Шелтер. Призраки прошлого
Шрифт:
Девушка ковырялась пальцем в ладони, пока слушала лектора, который расхаживал из угла в угол в широкой аудитории. Он то и дело поправлял волосы и одёргивал пиджак, словно пытался выглядеть ещё лучше, ещё стройнее. Вообще, фанатичное отношение к себе, точнее, стремление к идеальному себе, ставилось чуть ли не выше законов. Было непозволительно набрать лишний вес или не привести в порядок волосы. Успешный гражданин должен всегда быть на высоте. Это, конечно, не касалось жителей рабочих районов. Они были другими: простые, в одинаковой форме, с однотипными мечтами о переезде в новые места и о новой лучшей жизни. Они не отличались яркой и привлекательной внешностью, но зато являлись
Тишина и пустота. Только шорох ручек о бумагу подавал знак о том, что в зале сидят люди. Патрульные усердно конспектировали каждое слово лектора, кивали и улыбались, потому что слышали то, о чём думали каждый день.
Ева скучала, даже несмотря на то, что также соглашалась со словами преподавателя. Ей надоело сидеть на одном месте, хотелось движения и свободы телу. Поэтому сразу после занятий она отправилась в роскошный парк, высаженный когда-то, уже никто и не вспомнить когда, в честь Патрулата. Каждое дерево в парке носило имя. Генеральские деревья, деревья медиков и инженеров – кого здесь только не было. Ева мечтала, что однажды посадит здесь своё.
Она проходила мимо идеально подстриженных кустов, когда её внимание привлекла женщина, угрюмо сидящая на скамейке. Она держала в руках какую-то коробочку и смотрела вдаль. Когда Ева подошла, женщина подняла на неё свои уставшие глаза и тихо сказала:
– Я Лиза.
– А я Ева, очень приятно.
Конечно, ей не было приятно на самом деле. Она не знала её и не могла понять, каким будет это знакомство. Но правила приличия обязывали говорить «мне очень приятно».
– И мне, – женщина сделала паузу, – мне тоже приятно. Вам не кажется, что мы говорим слишком много фраз только ради приличия? Вот, к примеру, если я не очень рада встрече, я всё равно должна указать на обратное.
Ева округлила глаза. Она была удивлена тем, что женщина заговорила на тему, о которой она столько раз думала, но боялась произнести вслух.
– Вы уверены, что хотите поговорить об этом, – Ева шептала, потому что такие разговоры могли привести лишь к сокращению срока жизни несчастной, потому что она была обязана сообщать о том, что гражданин перестал думать в верном направлении.
– Да, конечно, я уверена, – Лиза улыбнулась. Ева вспомнила, что именно так улыбается Марта, без натяжки, искренне, – через час я, знаете ли, должна вернуться домой, пришло моё время.
– Сегодня? – девушка выдохнула это слово, как какую-то болезнь гонят из тела. Она привыкла, что люди уходят по расписанию, но нечасто встречалась с теми, чей срок подошёл сегодня или подойдёт через несколько часов. А это была уже вторая встреча за сутки, словно кто-то специально посылал к ней этих людей.
– Я не готова уходить так рано. Всю жизнь я посвятила работе на заводе. Я, вот как, я пекарь, – она снова широко улыбнулась. – Я люблю то, что делаю. Это очень несправедливо, что кто-то решает, когда я должна умереть.
– Это правила, – Ева вторила неуверенно и тихо. Она хотела поддержать женщину, скрасить её последние часы, но в то же время боялась того, что сама может пострадать за свои идеи. – Если мы не будем им подчиняться, то вернёмся во времена Великой войны.
– Да, – женщина тяжело выдохнула и поправила растрепавшиеся пшеничного цвета волосы, – а ещё, из-за этих самых правил, я, знаете ли, никогда не была в парке. Всё как-то времени не хватало. А тут так хорошо. Вот, Ева, у меня был супруг. Его убило государство.
Ева вздрогнула и вжала шею. Слушать женщину дальше она боялась, ведь кто-то мог пройти мимо, кто-то мог услышать разговор и донести в Патрулат. Но любопытство взяло верх, Ева хотела узнать, что другие думают о мире, в котором она живёт. В парке по-прежнему было тихо. Мимо прошла супружеская пара из Консолидата. Мужчина пристально посмотрел Еве в глаза, слегка прищурившись, а потом резко отвернулся, что-то сказав супруге.
– Почему вы думаете, что его убило государство?
– Мне тридцать два, а ему было тридцать пять. Мне сказали, что Шелта сократила срок. Вот так, без предупреждения, государство убивает тех, кто много говорит. Ровно так, как я сейчас. Только мне нечего терять, у меня ничего нет и никогда не было. И вот что, милая Ева, я сама убила своего супруга. Вот за эту коробочку, вот, – она протянула её Еве дрожащими и потными от волнения руками, – он ничего не делал, просто смотрел на них. Каждое утро просто смотрел, – её голос сбивался и местами хрипел. Она смахнула слёзы со щёк и немного привстала. Ветер, доносивший запах цветущих роз и скошенной травы, словно успокаивая Лизу, растирал соль по её лицу, – не говори лишнего и не делай лишнего, тогда с тобой всё будет хорошо. Власть против нас. Теперь я это понимаю. У нас нет воли.
Она резко встала и, кивнув Еве, поспешила к выходу из парка. Ева словно окаменела. Она держала в трясущихся руках небольшую металлическую коробочку.
Что с ней сделать? Выбросить? А вдруг кто-то увидит? Но принести её в Патрулат было ещё более глупой затеей.
Ева осмотрелась. В парке было совершенно пусто, даже та парочка, которая недавно прошла мимо, растворилась в розовых кустах. Недалеко от скамейки росло дерево генерала Мариуса, в котором время и, вероятно, какая-то болезнь, проделали отверстие, как раз такое, в какое могло поместиться содержимое коробки. Ева вынула его, завернула в красный платок, доставшийся от Лизы, поспешно спрятала в дупло, а коробку выбросила подальше в кусты. Она зажмурилась и стянула губы в тонкую напряжённую линию.
– Надеюсь, всё будет в порядке. Заберу вас позже.
Глава шестая
Чувство тревоги не покидало до самых дверей Патрулата. А за ними стало ещё хуже. Еве всё время казалось, что на неё подозрительно смотрят.
– Рядовой, – окликнул высокий женский голос. Ева обернулась. Перед ней стояла высокая худенькая медсестра в шикарном брючном костюме с широкими штанинами. Её волосы забраны в тугую косу, а выправке мог позавидовать любой генерал.
– Да, – Ева вздрогнула и вытянулась по струнке, стараясь походить на медсестру.
– У вашего отряда сейчас осмотр, а сразу после него всех собирает Марк.
Девушка кивнула и, вытягивая носочек своих острых белых туфель, замаршировала в сторону кабинета. Ева знала, что заставлять ждать медиков нельзя.
У кабинета стояла такая же длинная очередь, как прошлым вечером, только теперь она делилась на мужскую и женскую. Ева оглядела всех и довольно улыбнулась. Ей нравилось, когда все делились на две колонны и молча стояли в ожидании. В этой чёткости она видела идеальную модель мира. Мужчины смотрели вперёд, сжимая в руках жетоны с номерами, женщины, даже не снимали их с шеи. Вокруг витал запах перечной мяты. Эфирные масла распыляли каждый раз, когда проходил осмотр. Помогал ли аромат сдержать эмоции, Ева не знала. Но на её памяти никаких инцидентов во время ожидания не было.