Тибетская книга мертвых
Шрифт:
Суд в загробном мире
(Фоторепродукция (около одной четвертой размера оригинала) монастырской живописной работы, выполненной на толстой хлопковой ткани в соответствии с указаниями редактора, в Гангтоке, Сикким, тибетским художником Лхарипа-Пемпа-Тендуп-Ла, для наглядного изображения сцены суда, (ср.: с. 138).
В центре — Дхармараджа — Царь Истины, или Защитник Истины и Справедливости, называемый также Яма-Раджа, Царь и Судья мертвых. Он имеет гневный облик Ченрези, Божественного Защитника Тибета. На лбу у него третий глаз, означающий духовное зрение. Он стоит окруженный Пламенем Мудрости, на солнечном троне, опирающемся на лотосовый трон, и попирает ногой мару, означающего майю (то есть иллюзорную) природу человеческого существования. Его головной убор украшают человеческие черепа, а змея обвивает его шею вместо ожерелья. Его короткое ожерелье сделано из человеческой кожи. Голова этой кожи видна с правого боку, а рука и нога свисают вниз по середине груди. На нем пояс из человеческих голов. Его шатер и стены его судебной палаты украшены символами смерти — черепами. Его меч — меч духовной власти. Зеркало в его левой руке — Зеркало Кармы, в котором отражаются добрые и злые дела (ср.: с. 288) всех умирающих, один за другим подвергающихся суду. На зеркале надпись на тибетском языке: «Хри», то есть бидж, являющейся главной мантрой Ченрези.
Прямо перед Дхармараджей обезьяноголовый Спреху-гочан (тиб. Spre-hu-mgo-chan), еще называемый Шиндже (ср.: с. 136—138), держащий весы, на одной чаше которых собраны черные камни, символизирующие грехи, а на другой — белые камни, означающие совершенные благие дела. Справа от Шиндже стоит Маленький Белый Бог, достающий из мешка белые камни, а с противоположной стороны — Маленький Черный Бог, достающий из мешка черные камни (ср.: с. 288).
За взвешиванием следят Бычьеголовый Ванг-гочан (тиб. Glang-mgo-chan), также держащий зеркало кармы, и Змее-головый Дул-гочан (тиб. Sbrul-mgo-chan), держащий плеть и аркан.
Находящийся справа от Дхармараджи желтый бог, держащий табличку и палочку для письма, и коричневый бог слева, держащий меч и аркан, выступают в роли защитника и обвинителя. Желтый — защитник, а коричневый — обвинитель. Шесть богов, пять из которых с головами животных, сидят в зале суда по трое с каждой стороны, подобно жюри присяжных, и наблюдают за процедурой суда для обеспечения ее правильности и беспристрастного правосудия (ср.: с. 136-138).
Первый наверху справа держит зеркало кармы и чашу из черепа, наполненную кровью, второй — алебарду и такую же чашу, а третий — аркан. Первый вверху слева держит алебарду и чашу из черепа, наполненную кровью, второй — маленькую вазу с цветами в правой руке, третий — цордже и чашу из черепа, наполненную кровью.
Вблизи ворот слева и ворот справа стоит на часах одна из фурий возмездия. На переднем плане десять тибетцев ждут приговора суда. Один, с высоким головным убором, (в красном одеянии) — лампанкрасношапочник; человек с круглым головным убором (в желтом) — государственный служащий. Остальные — обычные люди. Трое ворот, через которые осужденные попадают в преисподнюю, охраняются тремя стражниками с головами животных, и каждый из них с арканом.
Из зала суда по обеим сторонам от судьи выходят шесть кармических путей, ведущих к Шести Буддам шести лока, у которых эти пути оканчиваются. Каждый путь и Будда имеют соответствующий цвет (ср.: с. 238 и илл. IV). По этим путям идут двенадцать умерших, которые недавно были подвергнуты суду. На самом верху слева по пути из белого света приближается к Будде дэва-лока лама-желтошапочник; недалеко от него государственный служащий приближается к Будде мира людей по пути из желтого света. Наиболее высоко справа движется по пути из зеленого света к Будде асура-лока лама-красношапочник.
В нижнем мире, изображенном в нижней части картины, показаны муки, которые обычно испытывают умершие в различных областях ада. Однако ни одно наказание не продолжается вечно. Изображение двух грешников, вмерзших в лед, в левом верхнем углу, напоминает о восьми холодных областях ада. Восемь горячих областей ада преставлены грешником, мучающимся в адском огне. Совершение любого из десяти нечестивых поступков, умышленно и с эгоистической целью, приводит в чистилище в холодной области ада. Совершение тех же поступков под влиянием гнева приводит в чистилище в горячем аду.
Чуть ниже холодного ада находится ад с «усеянным шипами деревом» или «горы с шипами» (тиб. шал-ма-ли), в котором грешника четвертуют и насаживают на шипы. Вблизи находится «железный дом без дверей» (тиб. lchags-khang-sgo-med), которым заведует фурия ада. Рядом с ним на четырех лам навалена неподъемная тяжесть огромной тибетской священной книги. К этому наказанию они приговорены за то, что во время их земной жизни они при чтении религиозных текстов спешили и пропускали отрывки из них. Треугольник, в котором заточен грешник, символизирует жуткий ад Авичи, в котором грешник, совершивший такой смертный грех, как уничтожение врагов посредством колдовства или намеренное несоблюдение тантрийских обетов, подвергается наказанию в течение почти бесчисленных веков. Поблизости фурия ада заливает в рот ложками расплавленный металл женщине, наказанной за проституцию. Рядом согнулся под тяжестью огромного камня, привязанного к спине, человек убивавший маленьких живых существ — червей и насекомых. Грешник, которого фурия растянула на полу, усеянном железными шипами, а другая собирается разрубить на куски, уличен в совершении какого-то другого из десяти грехов. Также женщину, совершившую смертоубийство, собираются распилить на две части в длину. Как и в «Дцу» Данте, других грешников, которые, как объясняется в нашем тексте, не могут подчиниться этой процедуре (ср.: 288), варят в железном котле (рис. в нижнем правом углу). Три фурии ада (в оригинале коричневая, желтая и синяя) с помощью аркана тащат (ср.: 288) к месту наказания трех умерших, только что низвергнутых в ад.
Наверху картины, в центре на лотосово-лунном троне, окруженном ореолом, над всеми председательствует Дордже Чанг (синего цвета) — Божественный Гуру, школы красношапочников Падмасамбхавы. Справа изображена луна (белого цвета), а слева солнце (золотого цвета). Он признается Вечным Духовным Источником, из которого продолжают исходить, как и в дни Будды Шакья Муни, все эзотерические учения, лежащие в основе «Бардо Тхёдола», упоминаемые на с. 248, 249 нашего перевода. [324] )
324
Нужно отметить, что каждый умерший обладает телом, приспособленным для пребывания в аду или раю, в котором он рождается согласно карме, и когда срок пребывания в одном из этих миров истекает, снова наступает смерть и оставление тела (ср. с. 275—279 и Книгу II). Бардо есть промежуточное состояние, из которого можно снова _______ этом мире в человеческом теле или в мире _____, получив тело призрака, или в райской обители, как, например, в дэва-лока в теле бога или в асура-лока в теле асурь, и, наконец в одной из областей ада в теле, способном выносить муки и не умирать до тех пор, пока не произойдет полного искупления.
После смерти в аду или в каком-нибудь другом посмертном мире обычно рождаются вновь на земле в человеческом теле. Истинная Цель, как неоднократно разъясняется в «Бардо Тхёдоле», находится за пределами всех состояний воплощенного существования, за пределами преисподней, всех миров и небес, за пределами сансары, природы и именуется нирваной (тиб. Myang-hdas). См. Послесловие редактора, с. 356, 366.
Поэтому будь внимательным. Даже если до сих пор ты не приобрел знания (несмотря на преподанные тебе наставления), ты обретешь его сейчас и достигнешь Освобождения».
Указания чтецу.
Если умерший был неграмотным, необразованным, не умел медитировать, скажи ему: «О высокородный, если ты не умеешь медитировать, поступай так, чтобы помнить о Сострадающем, о Сангхе, Дхарме и Будде и молись. Думай об этих страхах и кошмарах как о твоем боге-Хранителе или как о Сострадающем [325] . Вспомни твое тайное имя, которое тебе было дано при посвящении во время земной жизни, а также имя твоего гуру и сообщи их Праведному Царю Владык Смерти [326] . Даже если ты будешь низвергнут в пропасти, ты останешься невредимым. Не бойся и не страшись».
325
Здесь утверждается, что, хотя испытания и страдания обусловлены кармой, они посылаются свыше, и поэтому их следует принимать как благо, то есть как бога-хранителя или Ченрези.
326
Посвятительное имя раскрывается с целью установления мистической связи между умершим и Царем Смерти (то есть между человеческим и божественным началами личности), что имеет большое сходство с произнесением пароля франкмасонами во время их знакомства.
ВСЕ ОПРЕДЕЛЯЕТСЯ МЫСЛЬЮ
Указание чтецу. Скажи так: «Несмотря на то что до сих пор Освобождение не было достигнуто, оно обязательно должно быть достигнуто сейчас» [327] . Однако не исключено, что даже после прочтения наставления Освобождение не будет достигнуто, и поскольку очень важно давать наставления с искренним участием и не делая перерывов, снова обратись к умершему, назвав его по имени, и скажи ему следующее : «О высокородный, твои переживания сейчас будут представлять собой сменяемые друг друга очень сильные радость и печаль, длящиеся одно мгновение, подобно рогатке, натянутой перед выстрелом и в свободном после выстрела состоянии [328] .
327
Букв.: будет достигнуто.
328
То есть какое-то время на умершего будет оказывать влияние хорошая карма, просветляющая умершего, а затем будет доминировать его плохая карма, вызывающая чувство подавленности. Карма сравнивается со стрелком, то натягивающим рогатку до последнего предела, то отпускающим ее.
Мантра Ченрези (Авалокитешвары)
(Написана буквами индийского алфавита «ранджа», или «лантса», предположительно в VII в. Алфавит «лантса», немного видоизмененный, используется в тибетских рукописях, обычно на титульных листах. Эта священная мантра, записанная тибетскими буквами — в буквальном переводе: «Ом! Драгоценность в лотосе! Хум! (ср.: с. 2492, 2691, 335).)
Ни в малейшей степени не привязывайся к радости и не сокрушайся, когда опечален. Если ты должен будешь родиться на более высоком плане, ты будешь иметь видение этого плана. Возможно, что родственники, пекущиеся о твоем благополучии, будут приносить в жертву животных в большом числе [329] , совершать религиозные церемонии и раздавать милостыню. Так как твое зрение не очищено, ты можешь из-за их действий очень сильно разгневаться и довести себя в этот момент до рождения в преисподней. Что бы ни делали оставленные тобой на земле, веди себя так, чтобы ни одна мысль, порождаемая гневом, не возникла в тебе, и сосредоточься на чувстве любви к ним.
329
Всякий раз, когда приносится в жертву животное, мясо которого затем, вероятно, будет употреблено в пищу, умерший, как считают, не может избежать кармического последствия лишения животного жизни, так как жертвоприношение совершается ради него. Его преследуют кошмары, и он просит родственников прекратить приносить жертвы, но они не слышат его. Из-за этого он может впасть в гнев, но гнева он ни в коем случае не должен допускать, так как гнев, испытываемый в Бардо, подобно тяжкому грузу, тянет умершего вниз, при водя его ум в низшее состояние, называемое преисподней.
Жертвоприношения умершим совершались в Тибете и Индии в древние времена, задолго до возникновения буддизма, осуждающего, как известно, этот обычай. Его пережитки сохранились в Тибете, несмотря на запрет со стороны лам, как об этом свидетельствует наш текст. Сейчас жертвоприношения совершаются редко — в отдаленных районах, отсталыми в культурном отношении людьми, являющимися буддистами только по названию.
За исключением йогов и лам, стремящихся к достижению высшей духовности, с которой несовместимо плотоядение, тибетцы, привыкшие, как и кашмирские брахманы (не признаваемые поэтому соблюдающими чистоту брахманами Индии), употреблять в пищу трупы животных, в качестве оправдательных аргументов ссылаются на климатические и экономические условия. Хотя в Тибете мало злаков, овощей и фруктов, приводимые ими доводы, пожалуй, являются скорее всего неосознанной попыткой утаить действительную причину— их генетическую склонность к мясной пище, унаследованную от своих предков — кочевников и пастухов. Даже на Цейлоне, где в оправдание нарушения заповеди, запрещающей отнятие жизни, такие доводы не могут быть приняты, употребление в пищу мяса быстро привилось вместе с распространением христианства, которое, в отличие от буддизма, не проповедует жалости к животным как религиозную заповедь. Сам Апостол Павел считал, что Бог не печется о волах (см. I Коринф. IX, 9). Однако на священной горе Цейлона — Михинтале — сохранился от эпохи раннего, более чистого буддизма высеченный на каменной плите эдикт, запрещающий, как и эдикты Ашоки, убийство животных с целью жертвоприношения или употребления в пищу.