Tier
Шрифт:
***
— Ура! Ура! Ура-а-а-а!
Музыканты и их спутницы чокнулись стаканами и залпом проглотили их содержимое. Уроки раммштайновцев не прошли даром — девчонки были на высоте, исполнив весь подготовленный репертуар и сразив наповал всех местных фанатов рока соблазняюще-дерзким поведением на сцене. Даже Моника не погнушалась покрутить обтянутой денимом попкой перед заведенной толпой, что завело не только подогретых алкоголем слушателей, но и Пауля Ландерса, который вместе с друзьями наблюдал за выступлением подопечных.
— Ах, какая фигура! Есть что потрогать, — мечтательно закатив глаза, произнес ритм-гитарист.
Все
— Все, теперь будем отдыхать, — откинувшись на спинку стула, произнесла Моника.
— Спасибо за разрешение, мисс! — шутливо отсалютовала нанизанной на вилку оливкой Джулия.
— Да, вы это заслужили, — одобрительно кивнул Кристоф.
— Давайте выпьем за это! — предложил Тилль, и все с радостью поддержали его идею.
Так, стакан за стаканом, отдыхающие и выпили весь запас напитков. К концу вечера Флаке уже клевал носом, да и Нэнси с Тори уже засобирались домой. Линдеманн вызвался проводить их, и, как говорится, первая тройка покинула застолье. Следом за ними ушли и Оливер с Флаке.
Немного поуговаривав Монику, сдался и Пауль. Пожелав спокойной ночи всем собравшимся в свойственной только ему шутливой манере, он удалился, сопровождаемый Джулией. Та была уже навеселе, и сама предложила Ландерсу довести ее до дома. Клятвенно пообещав Райан довести ее подругу только до дома, а не до кровати, он покинул гараж.
Кристоф лениво наблюдал за Ульрикой из-под полуприкрытых век. Он уже выпил свою дозу алкоголя, и теперь упорно отказывался от добавки. Шмидт тоже старалась не пить, растягивая бокал с маренго вот уже час.
И вот, словно почувствовав, что за ней наблюдают, девушка повернула голову по направлению к Шнайдеру, и их взгляды — тягуче-ленивый и соблазняюще-задорный — встретились. Скрестились, словно лезвия шпаг. Ульрика закусила губу, не отводя глаз от мужчины. Кристоф тоже смотрел, не отрываясь. Между ними словно шел молчаливый диалог, не прерываемый смущением или неловкостью. Мужчину и девушку окутала теплая волна, и между ними словно протянулась тонкая, незримая нить, и в данный момент она вибрировала, как струна, сокращаясь и притягивая друг к другу этих двух людей, которые до сих пор жили каждый в своем мире, и которые вряд ли пересеклись, если бы не воля случая.
Сейчас их разделял стол, словно импровизированная пропасть. Ульрика бессознательно потянулась вперед, упершись грудью в столешницу, и Шнайдер последовал ее примеру. Его взгляд опустился на пунцовые губы визави, и от этого Шмидт ощутила на них легкое покалывание. Она чуть приоткрыла их, словно готовясь получить поцелуй, Кристоф прикрыл глаза и…
— Кхм-кхм! Эй, наро-од!
Ульрика резко отпрянула, буквально ударившись спиной о спинку стула, и недовольно посмотрела на Сандру. Девушка, окончательно разомлевшая от вина, теперь полулежала в объятиях Рихарда, прижимаясь спиной к его груди. Моника сидела рядом, крутя в пальцах стакан, в котором переливались последние капли вишневого ликера, изо всех сил стараясь не смотреть на две парочки. Отчего-то Шнайдеру стало ее жаль — сидит, бедолага, как пятое колесо в телеге, и не жалуется. Хотя, что же мешает ей пойти домой?
— Чего тебе, Сандра? — не очень-то
— Может, кто-нибудь сбегает за добавкой, а?
— А кто будет пить? Я уже пас.
— Рихард? — Джонсон подняла глаза на своего спутника и немного капризно надула губки.
— Ну, вот что с ней можно поделать? Как будто Киру Ли перед собой вижу! Такая же капризная, избалованная…
— … и ты точно так же от меня без ума, — закончила Сандра, улыбаясь.
— Верно, — поддакнул Круспе, поднимаясь. — Шнай, может, правда, сходим за выпивкой?
— Не вопрос, — Кристоф поднялся. — Желание дамы — закон.
Джонсон хихикнула и чмокнула Рихарда в щеку.
— Ули, Моника, вы как? С нами пойдете или останетесь?
Райан промолчала, а Шмидт, снова посмотрев на барабанщика, ощутила, как по спине пробежали мурашки.
— Пожалуй, пойду, проветрюсь. Так как, Моника, ты остаешься?
Девушка кивнула, а Сандра ответила за нее:
— Вы что, в самом деле, думаете, что сможете оставить меня одну? Мне же будет скучно!
Моника неожиданно рассмеялась:
— Со мной тебе уж точно скучно не будет.
— Тогда отлично, — Рихард снял со спинки стула свой пиджак и вышел в ночь, сопровождаемый Ульрикой и Кристофом. Дверь, которую никто не потрудился придержать, захлопнулась за ними с диким грохотом, и Шмидт почудилось в этом что-то зловещее. Но, не придав этому никакого значения, она двинулась бок о бок с кумирами ее отрочества. И один из этих кумиров нашел ее руку и крепко сжал в своей ладони. И Ульрика вдруг почувствовала, что находится под надежной защитой.
***
В течение следующего получаса Кристоф, Рихард и Ульрика бегали по Палм-Бич в поисках супермаркета, который работал бы круглосуточно. Наконец, закупившись, они повернули обратно. Ее ладонь по-прежнему покоилась в крепкой и мозолистой руке барабанщика, мужчины, старшего ее буквально в два раза, но ей было ровным счетом все равно. С самой первой их встречи ее сердце билось учащенно, едва этот человек с холодными, но печальными глазами появлялся на ее горизонте. Ульрика, бывало, думала:, а не влюбилась ли она? Но тут же гнала от себя эту мысль — нечего тешить себя напрасными ожиданиями. Шнайдер отдохнет в свое удовольствие и уедет обратно в свой Берлин, а она останется здесь, наедине со своими воспоминаниями. Сейчас же, когда он сам нашел ее ладонь и не отпускал, когда они смотрели друг на друга за столом, все ее доселе правильные мысли казались маразматичным бредом.
«Будь что будет», — твердо решила девушка. — «Если уж так распорядится судьба, что нам придется расстаться, я сделаю все, чтобы эта последняя неделя стала самой яркой и незабываемой в его и моей жизни. Я не отпущу его просто так…»
В ту самую секунду, когда она приняла это решение, раздался звук выстрела. Пальцы Ульрики непроизвольно сжались, глаза расширились от ужаса. Звук явно исходил от гаража, от которого их отделяла сотня метров.
Что это?! Выстрел?! Не может быть!
Троица сорвалась с места. Ульрика, в силу своей женственности, бежала медленнее, и Кристоф, все еще не разжимая пальцев, буквально тащил ее за собой. Рихард летел впереди, словно на крыльях. Его лицо было белым, как мел, зубы крепко сжаты так, что даже челюсти свело. Яркое воображение нарисовало ему самые страшные картины, и это только еще больше подстегивало мужчину. Шнайдер и Шмидт едва поспевали за ним.