Тихая стража. Дело о похитителе душ.

Кунин Алексей

– Это касается нашего разговора о недавних странностях в поведении короля, - начал беседу маг.

– Так, так, - нахмурился граф, откинувшись на спинку кресла.
– Это было бы очень кстати. Лорд-канцлер и мессир Лервуа уже мне все уши прожужжали с этими странностями, да я и сам с ними согласен, однако, хоть убей, пока что не могу найти ни одной зацепки. Этот Рене ван Гофт, пропади он пропадом, просто чистый лист бумаги какой-то. Никто его не знает, никто раньше не встречал. Лервуа уверен, что как маг, он не из лучших. Так что я пока что действительно в затруднении.

–

Всегда рад вам помочь, граф, - ответил маг и в следующие десять минут передал графу все полученные Ройсом от Беаты сведения, сопроводив их своими предположениями о намерениях Могадо.

– Подытоживая выясненное нами, - завершил свой рассказ Койт, - я бы предположил, что этот Могадо, в своих странствиях по джунглям, обнаружил некий артефакт, который может влиять на человека, располагая его к владельцу артефакта. Говоря "располагая", я подразумеваю все, что угодно: от простого благоволения, до...полного замещения желаний и воли объекта воздействия, на волю хозяина.

– Марионетка на троне...
– тихо, почти неслышно, прошептал граф, скрестив руки под подбородком.

– Уверен, мы этого не допустим, - отозвался Койт.

– Итак, артефакт, - граф вышел из-за стола и, заложив руки за спину, начал вышагивать перед окном.
– Как вы думаете, он должен все время находиться недалеко от человека, на которого воздействует?

– Необязательно, - ответил Койт.
– Есть артефакты, воздействующие на разум и волю человека за многие сотни миль. Впрочем, такие редкости в нашем мире наперечет и все обладают таким запасом магии, что незамеченным их воздействие для нас не осталось бы. Так что я бы поставил двойной золотой против медного гроша на то, что этот предмет, что бы он из себя не представлял, должен быть где-то рядом с королем. Как минимум, во дворце.

Граф, видимо, обдумав некую мысль, подошел к столу, взял со столешницы небольшой колокольчик, встряхнул.

Через пару мгновений дверь отворилась и в дверном проеме возник секретарь графа.

– Томас, - обратился к нему граф, - у нас, по-моему, остаются копии документов, составленных канцелярией внешних сношений. Найди нам перепись даров посольства Клесии королевскому двору.

– Будет сделано, - кивнул Томас и исчез.

– А вы, значит, барон, помогаете в этом деле Койту?
– обратился граф к Феликсу, все это время молча просидевшему в кресле.

– По мере сил, - ответил он.
– Койт - мой друг. Тем более, как я вижу, тут дело идет о безопасности короля.
– Ройс не упомянул принцессу Клесии, решив, что вряд ли графу интересна судьба девушки.

– А я ведь знавал вашего отца, - огорошил граф Феликса.
– Мы встречались с ним во время осады Мирра. Да...тяжелые были времена, - Ландро, отвернувшись к окну, некоторое время молча смотрел куда-то вдаль.
– Но, в любом случае, - повернулся он вновь к Ройсу, - ваш отец был настоящим воином.

– Вы что-нибудь знаете о том, как...погиб отец?
– Феликс, с внезапно пересохшим горлом, с неожиданно вспыхнувшей надеждой посмотрел на графа.

Все то время, после того, как они вошли в руины столицы, хороня мертвых и собирая выживших, он пытался узнать, что же именно

произошло с его отцом. Многие из выживших вспоминали Ройса-старшего и всегда, при этом, отзывались о нем в самых лучших словах. Однако за все последующие годы Феликс так и не нашел никого, кто мог бы поведать ему о последних минутах отца.

– Нет, - покачал головой граф.
– К сожалению, я не знаю, как и где именно он погиб. Но уверен, что погиб он, как герой.

– Нашел, - дверь снова отворилась, явив собеседникам Томаса, державшего в руке свиток.
– Подойдя к столу, Томас протянул свиток графу, и вернулся в свою комнату.

– Итак, - Ландро развернул свиток.
– Что же наш туземный царек принес в дар своему старшему собрату? Так, так... три тюка пряностей, пять золотых шандалов на двенадцать свечей каждый... три связки кости мармонта... восемь шкур саблезубого кугуара... шкатулка, украшенная драгоценными камнями... четыре амфоры с зернистым маслом... Ага, вот интересно, - оживился Ландро.
– Перстень из белого серебра с алмазом, меняющим цвет, если его опустить в сосуд с отравленным вином. Может быть, это ваш артефакт?
– поднял голову граф.

Койт лишь пожал плечами, давая понять, что пока у него нет оснований отвечать на этот вопрос утвердительно или отрицательно.

– Так, - снова углубился граф в чтение.
– Три невольницы из какого-то Светом забытого королевства...череп орангутанга в виде чаши, инкрустированный драгоценными камнями...
– Кстати, тоже надо отметить, - граф взял перо из чернильницы на столе и поставил точку на свитке.
– Две амфоры с соком дерева чухоры, обновляющей силу мужчины...восемь мер ткани из паутины древесного паука...зеркало из черной бронзы...доспехи ардарской стали... Странно, зачем в джунглях тяжелые доспехи?

– Стоп, - вдруг оживился Койт.

– Что? Вы думаете, доспехи...?
– поднял голову Ландро.

– Нет, что там было перед доспехами?

– Зеркало из черной бронзы, - снова прочитал граф.
– Считаете, это может быть то, что нам нужно?

– Зеркала играют в магии большую роль, - отозвался Койт.
– В некоторых трактатах упоминается о возможности переместить душу человека в зеркало. Правда, если я правильно помню, там шла речь исключитеольно о нефритовых зеркалах. Думаю, для надежности, нам нужно будет изучить все три вещи из этого списка - перстень, череп в виде чаши и зеркало. Есть возможность узнать, где именно находятся сейчас эти вещи?

– Несомненно, - кивнул граф.
– Опросим помощника лорд-казначея, узнаем, куда были распределены подарки. Если какие-то из них осели непосредственно во дворце, расспросим камердинера короля... В общем, сделаем. Думаю, если вы посетите меня завтра днем, я отвечу вам, где находится каждый из трех интересующих нас предметов.

– А почему бы вам просто не выслать этого подозрительного ван Гофта из королевства?
– вмешался в беседу Феликс.
– Как лицо, угрожающее интересам короны. Насколько я помню, у главы Чертога справедливости Престола, есть такие полномочия. Или вообще..., - он сделал красноречивый жест у горла.
– Нет человека - нет проблемы.