Тихий Дон Кихот
Шрифт:
— Ты разочаровался в своем напарнике?
— Нет, просто не все понял, — признался Судаков.
— А кто в этой стране хоть что-нибудь понимает? — Корнилов глядел куда-то через арку в соседний двор.
А может, Вовка в самом деле видел там черта?
Глава 18
Предварительно волшебник чертил фигуры, писал магические знаки, наблюдал звезды, определял точки расположения светил, и в конце концов у него получился перл создания…
— Ну что, Гагарин, ногами до педалей достанешь? — спросил Аню кирпичного цвета дядька, подводя ее к автомобилю с многозначительной буквой У. У дядьки были желтые реснички, такие же колосистые брови и удивительные руки. Аня, как зачарованная, смотрела на эти руки, похожие на русское поле с богатым урожаем озимой пшеницы. Казалось в этой густой поросли обязательно должна быть жизнь. — А то ты у нас прямо как первый космонавт. Ему в самолете под попу подушку подкладывали, а то ему не видно ничего было. Знаешь, какого он росточка был? Сто шестьдесят два. Ты, небось, у нас не больше будешь? А, Гагарин?
Инструктор по вождению Аркадий Иванович был человеком снисходительным, особенно к женскому полу. Он щедро острил и балагурил, вот только некоторую настороженность могли вызвать так и сыплющиеся из него анекдоты про женщину за рулем. Видимо, наболело.
— Нужно открывать новые спецшколы вождения для женщин, — говорил он убежденно. — Так будет лучше всем.
— А дороги специально для женщин открывать не нужно? — спрашивала его Аня, мертвой хваткой вцепившись в руль.
— Да надо бы… «М» и «Ж»… Мальчики направо, девочки налево. Вот посмотрю на тебя и понимаю это, как никогда! Сейчас в «мерс» въедешь, Гагарин! — И он перехватывал у нее руль. — Сколько ж можно дальше своих фар не видеть? Ты очки, случайно, не носишь?
— Не ношу, — упрямо отвечала Аня и чувствовала, что ее уже тошнит от этой машины.
Со стороны все казалось гораздо комфортнее. Впрочем, как и на лошади. Казалось бы, скачи себе чистым полем. А села Аня как-то на лошадь в парке, так сразу поняла: одно неверное движение, и она скатится на землю. Недаром автомобильную мощь замеряют в лошадиных силах.
Когда они покатили со скоростью хромого пешехода вдоль поребрика по пустынной широкой улице, Аркадий Иванович немного расслабился. И пошел травить анекдоты:
— Вот… Как раз для тебя анекдот вспомнил. Слушай. Значит, в новый «мерс» влетает старая «девятка». Из «мерса» выпархивает фифа и спрашивает у водителя: «Ну и что делать будем?» — «Не знаю», — говорит. — «Ну, тогда я звоню своему?» — «Звони». «Але, тут у меня ДТП. Что делать?» — Тот ее спрашивает: «С какой машиной?» — «Не знаю». Тот говорит: «Спроси у него марку». Она спрашивает: «Какая у вас машина?» Водитель вздыхает: «Ягуар». Она в телефон «Ягуар». Оттуда: «Спроси, у него к тебе есть претензии?» Водитель честно отвечает: «Нет». Из телефона: «Тогда поскорее сматывайся». — И, загоготав басом, он спросил: — И кто у нас муж?
— Следователь убойного отдела, — не скрывая торжества, ответила Аня.
— Предупреждать надо, — буркнул колосистый Аркадий…
Дорога теперь снилась Ане все время. Ей просто стоило прикрыть глаза, и уже перед носом вырисовывался капот красной учебной машины, и моталось рулоном серое дорожное полотно.
«Помоги, святой Христофор, покровитель автомобилистов и открывателей Америк!»
Когда все ученики уже были готовы сдавать экзамен, Аня понимала, что ей-то совершенно точно не сдать. И каждое утро жаловалась Корнилову на судьбу.
— Я куплю тебе права. Хорошо? — успокаивал он Аню. — Сдаваться не пойдешь. Но куплю я их только после того, как ты сдашь экзамен мне. Ты просто повозишь меня по городу, а я посмотрю.
— Не обижайся, Медвежонок, но у тебя сейчас лицо такое ментовское. Может, тебе взятку дать? — серьезно спрашивала Аня. — Или я лучше в ГАИ сдавать пойду.
— Взятки временно не принимаются. А в ГАИ — твое право. Хочешь равноправия — пожалуйста. Только мне почему-то кажется, что тогда тебе машины точно не видать.
— А вот это уже шантаж. А может быть, я прирожденный гонщик… Зря ты так, Корнилов.
— Ну, если ты на лыжах в классе хуже всех ходила, то гонщик из тебя вряд ли выйдет. Да, кстати! А педали тебе лыжи не напоминают?
— Прекрати, Корнилов, воскрешать во мне забытые комплексы. Ты просто предвзято ко мне относишься. Вот ведь, могла же сказать, что катаюсь лучше всех…
— Тайное всегда становится явным! — назидательно поднял палец Корнилов. — Доказано на примере Маши Гвардейцевой! А отношусь я к тебе и правда предвзято, — сказал и поцеловал Аню в нос. — Так что к экзамену готовься. Все-таки речь идет о твоей жизни… Я буду строг, но справедлив.
Каждый раз, когда Аня добиралась до метро на маршрутке, она завидовала всем, кто так вальяжно и уверенно управляет своим автомобилем, не путает левый сигнал поворота с правым, не фырчит и не дергается на дороге и даже выезжает на середину оживленного перекрестка с маской спокойствия на лице. В том, что это лишь маска, Аня теперь не сомневалась ни на секунду.
Вождение занимало все ее мысли. Но позвонил, вернувшись из очередной командировки, Брежнев, и одной проблемой стало больше. Ей хотелось встретиться с ним и поговорить. Ее тянуло на эту встречу. Но теперь она знала правду, о которой ничего не ведал он. Оставить все как есть было почти невозможно. Молча принимать его «отцовскую» заботу казалось Ане нечестным. А как сказать? Да и Корнилов настаивал на том, чтобы правда в их отношениях с Брежневым, наконец, восторжествовала.
Они договорились встретиться возле метро. Сергей Владиславович стоял у машины и как только увидел Аню, размашисто замахал ей рукой. Она улыбнулась. Ей было радостно его видеть.
Она подошла. Он наклонился и поцеловал ее в лоб.
— Ну что, Анечка! Давай заедем ко мне на работу. Мне расписаться нужно. Не успел.
И он, улыбаясь ей, заставил свою шикарную машину мягко тронуться с места, потом набрать скорость и ехать. Аня смотрела то на его ногу, нажимающую на газ, то на руки, свободно лежащие на руле.