Тихий городок

Серба Андрей Иванович

— Нужно постараться. Но как?

— Имеется выход, — ответил пластунский взводный. — Не занимать оборону, а нападать самим, не отдавать инициативу противнику, а брать ее в свои руки. Дюже все просто… Только как сделать это, коли неприятеля вчетверо или впятеро больше?

— А откуда бандитам знать, сколько нас, ежели мы не позволим им провести разведку? Ударим внезапно из засады шквальным огнем и сразу пойдем с двух сторон в атаку. Что получится? С тыла у Хрына — наши, с фронта и слева — мы. Что ему остается делать? Отступать туда, где спокойно. А спокойно будет там, откуда поспешает наша вторая резервная группа. Вот и нехай бандюги, спасаясь от нас, бегут ей навстречу.

— А если не побегут, а ринутся всем скопом в контратаку? Четверо или пятеро на одного? Що тогда? Наша геройская гибель?

— Не зная наших сил, Хрын не пойдет в контратаку, — уверенно заявил Горобец. — Откуда ему известно, что мы его на испуг берем? Вдруг мы нарочно в поддавки играем и его банду в бой втягиваем, дабы затем окружить и до последнего человека прихлопнуть? Хрын — человек осторожный и скорее выйдет из боя, нежели кинется в него с завязанными очами.

Капитан внимательно прислушивался к разговору. Он и сам ломал голову над тем, как поступить: попытаться выиграть так нужный час жесткой обороной или неожиданной решительной атакой вынудить противника отступить в нужном ему, Дроботу, направлении? А вдруг на его атаку Хрын ответит своей не менее решительной контратакой? Тогда дело может принять трагический для казаков оборот. Но ведь и оборона, как только что доказал пластунский взводный, не сулит достижения цели: опытный и неглупый Хрын зайдет обороняющимся на фланги и разгромит их. После этого никто уже не помешает бандитам прорваться в спасительное для них урочище, а рано наступающая в осеннем лесу темнота надежно укроет их от любого преследования… Нет, только не это. Значит, нужно рисковать.

— Хватит спорить, — сказал капитан, убирая карту. — Мы пришли сюда не осторожничать, а бить бандитов. А самый лучший способ разбить врага — наступление. Ясно? — Казачий взводный и Горобец промолчали, а Дробот продолжал: — Мой план боя следующий: пластуны преграждают дорогу бандитам в урочище, а разведчики Юрко и самооборонцы перекрывают им путь из распадка влево. С появлением бандитов наносим по ним пятиминутный огневой налет и идем в атаку…

Дробот облюбовал себе наблюдательный пункт невдалеке от сержанта Юрко. Устроив бруствер из камней, командир разведчиков лежал за ним рядом с пулеметчиком. Отделение сержанта и два десятка самооборонцев Горобца были рассыпаны по горному склону, подступающему слева к распадку. Узенькая тропка, бегущая по его дну, виднелась метрах в сорока ниже капитана. Пластунский взвод, поджидающий бандитов на тропе, затаился в сотне метров правее. Судя по приближающимся звукам стрельбы, встреча с противником могла состояться в любой миг.

Оуновцы появились одновременно двумя группами, и не на тропе, а слева и справа от нее на склонах распадка. Расстегнутые на груди черные эсэсовские мундиры, лохматые шапки с трезубами, в руках немецкие автоматы МП-40 с откинутыми металлическими прикладами, в каждой группе по МГ. Шли в полный рост, не таясь, широким шагом, нисколько не заботясь о маскировке. Да и о какой маскировке или скрытности передвижения могла идти речь, если позади постоянно гремели выстрелы? Главное — скорость, чтобы поскорее очутиться в своей вотчине, урочище Добеле. А оно рядом, в конце распадка.

Пятерка оуновцев-дозорных прошла в паре десятков метров ниже пулеметного гнезда разведчиков, и ствол казачьего «Дегтярева» медленно последовал за ними.

— Не суетись, — положил пулеметчику на плечо руку сержант. — Этими займутся пластуны. А наши еще на подходе.

За дозорными показались отступающие бандиты, двигавшиеся уже не по склонам распадка, а более легким маршрутом — по тропе. То редкой цепочкой, то группками в пять-шесть человек текли они мимо разведчиков и самооборонцев. «Десять, двадцать пять, сорок…» — считал мелькающих внизу врагов Юрко.

— К бою! — приползла к пулемету команда Дробота.

— Готовсь, — шепнул пулеметчику на ухо сержант. — Бей не по тем, что прошли мимо, а по тем, что только показались. Брей их наголо, стриги на косой и прямой пробор. А я из автомата причесывать стану… густыми ножницами.

За деревом, где затаился капитан, раздался щелчок, и в небо с шипением поднялась ракета. Тотчас застучал ручной пулемет разведчиков, длинными очередями ударили два МГ самооборонцев Горобца. Началась стрельба и на дне распадка, где засел в засаде пластунский взвод. Оуновцы, оказавшиеся перед разведчиками и самооборонцами, были сметены свинцом в считанные мгновения, и группа Дробота перенесла огонь вдоль распадка. Бандитов, пропущенных к пластунской засаде, первым огневым налетом полностью уничтожить не удалось, и в трели советских пулеметов и ППШ, хлопки карабинов вплелись очереди МГ и немецких автоматов. По команде Дробота один из пулеметов Горобца ударил уцелевшим перед пластунами оуновцам в спину, и их ответный огонь заметно поубавился. Зато началась сильная стрельба с правого склона распадка, оттуда показалась жиденькая вражеская цепь.

Маловато бросил Хрын в атаку боевиков, маловато. Значит, это разведка боем. Сумятица и неразбериха первых минут внезапно разгоревшегося боя прошли, и бандитский главарь хотел прощупать силы тех, кто встал на его пути. Однако мало ли кто чего хочет…

Дробот пустил в направлении атакующих оуновцев две красные ракеты, шагнул из-за дерева с автоматом в руках.

— Вперед! Ура!

— Ура! — подхватили разведчики и самооборонцы, бросаясь вниз по склону во фланг наступающей бандитской цепи.

— Ура! — донеслось со дна распадка, где среди камней замелькали черкески контратакующих врага в лоб пластунов.

Бандиты, видимо, не ожидали такого поворота событий. Их цепь смешалась, затанцевала на месте, а потом и вовсе залегла. Оуновские пулеметы, поддерживавшие атаку, застрочили не переставая, и под прикрытием их огня боевики стали отползать назад.

А штыки контратакующих по дну распадка пластунов сверкали уже в полусотне метров от них, группа Дробота заходила по левому склону бандитам в тыл. И оуновцы, беспорядочно отстреливаясь, бросились наутек к своим пулеметам.

— Ура! — Две цепи — разведчики и самооборонцы по левому склону распадка, а пластуны по его дну — с каждой перебежкой приближались к чужим пулеметам.

Поддержит ли Хрын свою захлебнувшуюся атаку новыми силами? Постарается ли окружить вставшего на его пути противника? Казачьи дозоры, выставленные на скалах справа и слева от распадка, пока не подавали сигнала о появлении оуновских обходящих отрядов. Значит, Хрын не уверен, что сможет пробиться в этом месте к урочищу, иначе он уже предпринял бы решительные действия в самом распадке или на флангах засады. Причина медлительности оуновского главаря может быть одна — отсутствие точных данных о силах противостоящего ему противника. Значит, необходимо и дальше вести активные действия, ничем не наталкивая бандитов на мысль о своей малочисленности. Атаковать, только атаковать!

Над распадком взлетела желтая ракета, за ней две зеленые. Это был сигнал дозорных, что противник начал отступление. Значит, Хрын не рискнул ввязываться в неизвестно что сулящий ему бой и предпочел обойти казачью засаду стороной… Именно то, чего добивался Дробот! А чтобы бандиты не передумали, их уход нужно ускорить.

Капитан вскинул автомат, выпустил пару очередей, метнулся вперед, на чужие пулеметы.

— Ура-а-а!

— Разрешите, господин подполковник?

Посетитель, так настойчиво добивавшийся встречи с Шевчуком, был коренаст, широкоплеч, по-военному подтянут. Из-под большой клетчатой кепки, низко надвинутой на глаза, торчал кончик носа, еще ниже виднелись острые скулы и пышные усы. По выговору чувствовалось, что русский язык для посетителя родной.