Тихий городок
Шрифт:
— Добрый день, — приветствовал незнакомца Шевчук. — С кем имею честь?
— Это не столь важно, подполковник. Считайте меня просто своим соотечественником. Куда важнее то, с чем я пришел, — спокойно ответил посетитель. — Разрешите присесть?
Не дожидаясь ответа, он подошел к креслу, сел, вытянул ноги.
— Это не бесцеремонность, подполковник, — объяснил он, устраиваясь в кресле поудобнее. — Дело в том, что я с утра в бегах и порядком устал… возраст все-таки. Да и ваш дежурный офицер заставил меня битый час проторчать на ногах.
— Уважаемый соотечественник, у меня мало времени, — сухо сказал Шевчук. — Что привело вас ко мне? Не просто
Пышные усы незнакомца дрогнули, поползли вверх, под ними показалась ровная белая полоска зубов. Он негромко рассмеялся.
— Подполковник, не нужно напоминать мне о вашей занятости. Поверьте, что я прекрасно знаком со спецификой вашей службы. Давайте условимся так: когда сочтете мое пребывание в кабинете излишним или утомительным для себя, попросите меня за дверь. Однако мне кажется, что нам предстоит длительная беседа.
«Кадровый русский офицер, скорее всего бывший белогвардеец. Судя по мягкому произношению согласных, уроженец южной России. Что привело его ко мне?» — размышлял Шевчук, краем глаза следя за посетителем.
— Слушаю вас, уважаемый соотечественник.
— Когда был обнаружен труп госпожи Дубовой? Что вы считаете причиной ее убийства? Что известно вашему ведомству о судьбе генерала Дубова? Что вас, подполковник, связывало с ним? — резко прозвучали вопросы незнакомца.
«Ого! Их бывшее благородие, мягко выражаясь, не совсем правильно представляет ход разговора, возможного между нами. А он, судя по первым вопросам, может быть интересным».
— Уважаемый соотечественник, вы сказали, что знакомы со спецификой моей службы. В таком случае вам не кажется, что вы пытаетесь поменяться со мной местами?
— Другими словами, в этом кабинете вопросы привыкли задавать вы. Но из всякого правила есть исключения. Например, о чем вы можете меня спрашивать, ничего не зная ни обо мне, ни о причинах, побудивших меня встретиться с вами.
«Да нет, ваше благородие, спросить мне есть о чем. Но вот получить откровенный ответ на свои вопросы — дело другое. Кстати, у меня создается впечатление, что вам хочется чувствовать себя со мной на равных. Пожалуйста… Я манией величия не страдаю и готов в этом пустячке вам подыграть».
— Кажется, вы правы. Мне действительно не о чем вас спрашивать. Поэтому принимаю ваше предложение поговорить о генерале Дубове. Почему вы избрали эту тему?
Посетитель ослабил узел галстука, подтянул к креслу ноги, согнул их, наклонился корпусом к Шевчуку.
— А вы мне нравитесь, подполковник, — сказал он. — Правда, до нашей встречи мне характеризовали вас генерал Дубов и полковник Сухов, а также знакомил со справкой СД на вашу персону оберштурмбанфюрер СС Штольце. И все-таки личное впечатление заменить ничем нельзя. Я рад, что вы действительно оказались умны, лишены дешевого чиновничьего чванства и обладаете даром устанавливать психологический контакт с людьми. Поэтому давайте считать, что наше знакомство состоялось, и пора переходить к делу.
— Не возражаю.
«А вы мне тоже начинаете нравиться, ваше благородие, — добавил про себя Шевчук. — Особенно после того, как упомянули своих дружков Сухова и Штольце. Об этой компании я готов говорить сколько угодно».
— Вначале предлагаю закончить разговор о Дубове. Давайте отдадим дань уважения памяти покойного генерала.
— Вам известны какие-либо подробности смерти Дубова? Среди здешних русских эмигрантов распространился слух, что генерал якобы казнен по приговору белогвардейского трибунала.
— Этот слух недалек от истины. Генерал
— С каких это пор суд офицерской чести имеет право расстреливать генералов? Таких полномочий ему не предоставлено ни в одной армии мира.
— О каких правах военнослужащих бывшей русской армии, подполковник, вы изволили упомянуть? Разве революция и гражданская война не установили свои собственные законы, которые в самом страшном сне не снились ни одной армии мира? Разве обе воевавшие в России стороны в накале своего ожесточения придерживались каких-либо правил или соглашений?.. Я видел в Пятигорске тела генералов Рузского и Радко-Дмитриева, общепризнанных русских военных талантов первой мировой войны, расстрелянных по решению местного ревкома. Как думаете, за какие грехи постигло их столь грозное возмездие? А ни за какие. Они попросту были расстреляны в назидание «золотопогонникам», которые могут вздумать примкнуть к Добровольческой армии Деникина. Так сказать, всего лишь мера профилактики, рожденная новым революционным правосознанием… Я был свидетелем гибели захваченного в плен на Маныче начальника 28-й дивизии Красной Армии Азина. Латыш, сын портного, он для авторитета среди подчиненных выдавал себя за бывшего донского есаула. И в роли такового предстал перед судом чести казачьих офицеров, который приговорил его за измену Всевеликому Войску Донскому к старинной казачьей казни. Азина привязали к хвосту жеребца, исхлестали того нагайками и полным наметом пустили в степь… В обоих случаях была соблюдена полнейшая для того времени законность: имелось решение ревкома или приговор суда казачьей офицерской чести. Но если сейчас, подполковник, в Советской России уже живут по нормальным человеческим законам, то среди тех, кто судил генерала Дубова, до сих пор в ранг закона возведено беззаконие.
«Значит, милый собеседничек, вы присутствовали при казни начдива Азина? Это уже что-то… Стрелковая дивизия Азина и Кавказская кавалерийская дивизия Гая были разгромлены на Дону под станцией Целина в феврале 1920 года. Удар по ним нанесла группа белоказачьих войск генерала Павлова. Так что, ваше благородие, скорее всего, вы из станичников».
— Если генерал дал повод подозревать его в измене, зачем потребовалось разыгрывать спектакль с судом чести? Не проще было бы разделаться с ним потихоньку? Выстрел в спину или якобы случайный наезд автомашины. Ничего сложного для Штольце и Сухова.
— Ничего сложного, но не столь назидательно, как расстрел по приговору суда офицерской чести. Если бывшие белогвардейцы беспощадны даже к генералам с такой биографией, как у Дубова, то что для них какие-то там ротмистры или полковники, вздумай они отказаться от прежних идеалов и установить контакт с властями новой России. По логике членов суда чести, казнь генерала Дубова должна охладить многие горячие головы и не допустить в них «красной» крамолы.
— Это все, что вы хотели сообщить мне о генерале? — спросил Шевчук.
— Нет. Последняя просьба генерала к жене заключалась в том, чтобы та пришла к вам и вернула какой-то его долг. Какой именно, вы должны знать сами. В силу известной причины госпожа Дубова не смогла выполнить просьбу мужа, и вместо нее к вам прибыл я. Анекдотично? Ничуть… Видите ли, у меня сложилось впечатление, что госпожа Дубова о долге своего супруга знала ничуть не больше меня. Я ошибаюсь?
— Прежде чем ответить, я хотел бы как можно подробнее и точнее узнать о последнем разговоре супругов Дубовых.