Тихий городок
Шрифт:
— Извольте. Я был одним из немногих свидетелей этого разговора и могу воспроизвести его почти дословно.
И Шевчук услышал обо всем, что произошло в домике Дубовых в тот вечер, когда генералу было передано приглашение явиться на суд офицерской чести.
— У генерала действительно был долг передо мной… вернее, перед собственной совестью, — произнес Шевчук, выдвигая верхний ящик своего стола. — Во время нашей встречи я предложил ему рассказать о некоторых из его знакомых и сообщить, где в настоящее время они могут находиться и чем заниматься. Прежде всего меня интересовал старый друг Дубова, бывший начальник контрразведки его корпуса полковник Сухов.
— Вместо нее перед вами я.
— Это заставляет меня вести с вами совершенно другой разговор, чем тот, который мог бы состояться с женой генерала. Например, я не стану расспрашивать вас о полковнике Сухове и его окружении, а попрошу поделиться со мной сведениями об этих людях.
Шевчук встал из-за стола, подошел к посетителю, разложил перед ним на журнальном столике веер фотографий. Придвинул от стены к столику еще одно кресло, уселся в него напротив незнакомца.
— Эти люди известны нам обоим, — сказал Шевчук, глядя в глаза посетителя. — Однако вы можете знать о них то, чего, возможно, не знаю я… а знать очень хотелось бы. Надеюсь, вам не нужно объяснять причины моего интереса к этим особам.
— Это излишне. — Собеседник взял фотографии, окинул их беглым взглядом, снова бросил на стол. — Поздравляю, подполковник, у вас почти полная коллекция физиономий чинов местного руководства «Вервольфа». Начиная от штандартенфюрера СС Хейнемейера, одного из основателей «Вервольфа» в Польше и непосредственного куратора его сети в Карпатах, и кончая оберштурмфюрером СС Ланге, офицером-порученцем при оберштурмбанфюрере СС Штольце, начальнике здешнего «Вервольфа». Вы правы, мне на самом деле есть что рассказать интересное об этих швабах и их делишках.
— С удовольствием вас послушаю.
— Вначале давайте закончим разговор о Дубове. Хочу обратить ваше внимание на один факт, о котором мне стало известно из разговора генерала с Суховым. Речь шла о некой Марье Карловне, жене генерала Ковалева, связанного с семьей Дубовых дружбой. С приближением Красной Армии Ковалевы объявили, что уезжают отсюда, а несколько дней назад Дубов случайно встретил Марью Карловну в городе. Когда генерал поздоровался с ней, та сделала вид, что они совершенно незнакомы. Хотя Марья Карловна изменила свою внешность, генерал твердо убежден, что это была она.
— Вы говорите о жене генерала Ковалева, что был одним из членов суда офицерской чести, вынесшего смертный приговор Дубову?
— Да. Получается, что эта якобы уехавшая на Запад семейка опять здесь в полном сборе: генерал в лесу среди вервольфовцев, а его супруга, изменив внешность, и, по-видимому, фамилию, околачивается у советской комендатуры.
— Комендатуры?
— Вот именно. Странный маршрут для прогулок жены белогвардейского генерала, ведущего вместе со швабами войну с Красной Армией.
— Как реагировал на сообщение Дубова полковник Сухов?
— Он всячески старался убедить генерала, что тот принял за Марью Карловну кого-то другого, внешне на нее похожего. Казалось бы, какое дело Сухову до чужой жены и ее случайной встречи с Дубовым? Ан нет…
— Ваш рассказ вызвал у меня желание тоже познакомиться с госпожой Ковалевой. Не посоветуете, как сто можно сделать побыстрее и без лишних хлопот?
— Постараюсь. Разговор о Марье Карловне
— Благодарю за информацию. В комендатуре ведется учет всех посетителей, так что приметы госпожи Ковалевой позволят нам отыскать ее.
— В связи с этим позволю одно замечание. Насколько мне известно, свою деятельность вы строите в тесном контакте с польской военной контрразведкой и службой безопасности. Постарайтесь не привлекать их к поискам госпожи Ковалевой… Причина в том, что о ваших совместных с польскими коллегами мероприятиях быстро становится известно капитану Матушинському, а от него Штольце. Если не хотите провалить «игру» с госпожой Ковалевой в самом начале — а «игра» обещает быть весьма перспективной, — постарайтесь обойтись собственными силами.
— Приму ваш совет к сведению, — пообещал Шевчук.
— Теперь можно приступить к разговору о швабах, — сказал посетитель, беря из веера фотографий одну и поднося ее ближе к глазам. — Начнем с герра Курта Хейнемейера. Штандартенфюрер СС, кавалер Рыцарского креста, последнее место службы перед назначением в «Вервольф» — краковское гестапо…
«Он дважды назвал немцев швабами, — отметил Шевчук, — значит, это слово в его лексиконе не случайно. В нашей армии немцев чаще всего именуют фрицами или гансами, а швабы — я впервые услышал совсем недавно, в этом городке, от кубанских пластунов. Оказывается, кубанские казачьи части в 1914 году в своих первых боях на Западном фронте имели дело с кайзеровскими дивизиями, сформированными на территории Швабии, и с тех пор слово «шваб» стало для кубанцев равнозначно понятию «немец». Наверное, вы тоже из кубанцев, ваше благородие? А с учетом казачьего происхождения и возраста вы, пожалуй, войсковой старшина».
— Владимир Чумарзин, сын белогвардейского полковника, бывшего сослуживца Сухова по деникинсксй армии, — говорил посетитель, держа перед собой последнюю фотографию. — До войны студент Ягеллонского университета, затем партизан-людовец, потом боевик-аховец, в настоящее время состоит при Сухове в роли офицера без определенной должности. Доверием полковника не пользуется, поскольку рекомендован ему из ОУН лично Штольце; и Сухов подозревает, что Владимир Чумарзин является человеком немецкого СД или бандеровского СБ. Обычно используется Суховым как личный курьер, иногда выполняет его отдельные мелкие поручения при штабе аковской бригады и референте оуновской службы безпеки Шершне.
Посетитель бросил фотографию Чумарзина на стол поверх других, сложил их все в стопку. Перетасовал, словно карты в колоде, разложил, как они были первоначально, веером и подвинул к Шевчуку.
— Довольны состоявшимся заочным знакомством, подполковник? Если кто-либо из этих субъектов заслуживает особого внимания, готов ответить на ваши вопросы.
— Спасибо, войсковой старшина, — спокойно сказал Шевчук, — все ваши характеристики были исчерпывающими. Разрешите сделать одно предложение. Я — украинец, вы — кубанец, потомок запорожских казаков, то есть мы с вами почти земляки. Какие-либо служебные отношения нас не связывают. Может, нам лучше обращаться друг к другу по имени-отчеству.