Тихоходная барка "Надежда" (Рассказы)
Шрифт:
А это приводило его в такое отчаяние! Она смеялась, а он от этого помирал. Он однажды разбил кулаком окошко, а также приучился пить.
Изначально слабый был человек, как видите, но от пьянства заимел какой-то суррогат твердости. Дерзил, острил. Девки-дуры вешались ему на шею, а он их всех ублажал. Он нахальный и странный стал.
И вот же ведь как дико устроена девушка! Лишь она увидела, что ее бывший дружочек жрет водку, как конь, что он не пропустит ни одну юбочку, так она сразу же - и срочно, и мгновенно - полюбила его сама.
И
А времени свободного у них было много, потому что Ромаша докатился до того, что рисовал на кладбище желающим таблички про покойников. А девушка она и есть девушка. Она всегда свободное время найдет. И вообще - у девушек всегда все есть. У них всегда деньги есть непонятно откуда, и они всегда могут дать мальчику на бутылку.
Слюбились, значит. Вот тут-то и остановить им, глупым, мгновение. Ведь оно было у них очень прекрасно.
Но пьяница никак не мог забыть, как она раньше его водила за нос. То есть сверху-то он давно забыл, а вот там, внутри... Там, внутри, знаете, как темно?
И девушка тоже - ей было стыдно перед людьми и собой, что она как ни крепилась, а все же полюбила такого
ничтожного, который не имеет будущего, денег, власти, сильных друзей и автомобиля.
По этому случаю - водка у них лилась рекой, а табличек Ромаша писал все меньше и меньше. Зато он сочинил стихи и прочитал их девушке.
Сказала мне одна алкоголичка,
Что она - католичка.
Теперь я знаю: средь алкоголичек
Есть небольшой процент католичек.
Так прочитал он. А девушка вяло посмотрела на него, сходила в ванную и, возвратившись, принялась за водку.
– Налей и мне, - попросил Ромаша.
Девушка снова вздохнула, снова посмотрела, но налила.
И пришла к нему, лежащему в нестираной постели.
— Милый, - сказал она.
– Милый. Ты - мой.
— Я обожаю тебя, - сказал он.
– Я обожаю, я обожаю тебя. Ты меня погубила, но я обожаю тебя. Я тебя обожаю.
— А я тоже пропала, - ответила Джульетта.
– Я хотела за кандидата каких-нибудь наук, но я пропала. Я не
могу выйти за кандидата каких-нибудь наук. Ты – мой маленький, радость ты моя.
И они выпили водки, и они были близки, а когда все кончилось, алкоголик лег на спину. Он глядел в потолок и думал об истории человечества и знал, что рядом лежит она: рост один шестьдесят восемь, гулко бьется сердце, перегоняя семь литров крови, голубая жилка на запястье.
– Милый, - шептала девушка, задремав.
– Милый.
Ты - мой маленький, сильный и храбрый. Давай выпьем еще водки, хочешь?
И тут алкоголик наконец решился. Лицо его озарилось тихим сиянием. Он взял девушку на руки. Пухлые губы ее были влажны, и волосы заливали лицо.
И он взял девушку на руки, и он вышел на балкон шестого этажа, глядя на раскинувшийся внизу город.
И он внимательно посмотрел на раскинувшийся внизу город. Девушка слабо обнимала его. Он перегнулся через перила и выпустил девушку из рук. Она не вскрикнула. Послышался глухой удар. На асфальте расплывалось темное пятно. Алкоголик стоял на балконе.
И на всю эту безобразную картину падения нравов, оцепенев, смотрели доминошники, забивавшие козла под тенистым тополем. Они работали на комбайновом заводе и, оцепенев, не знали, как истолковать случившееся. Алкоголик стоял на балконе.
– Эй, а ты че же!
– крикнул один доминошник.
Алкоголик не слушал его.
– Подожди. Не спеши. Я - сейчас, - бормотал он, после чего и сам выбросился с балкона. В полете он познал
всю мудрость мира. Но, к сожалению, люди, познавшие всю мудрость мира, уже никому не могут о ней рассказать.
На них не было никакой одежды. Доминошники закрыли тела принесенными из дому простынями и стали дожидаться представителей власти и медицины, разгоняя жадную до зрелищ толпу грубой бранью.
ДОРОГИЕ МОИ! ХОРОШИЕ! ЗЕМЛЯЧКИ! НА ПРИМЕРЕ ИЗЛОЖЕННЫХ ПЯТИ ПЕСЕН О ВОДКЕ ВЫ ЯСНО ВИДИТЕ, ЧТО ЛЮДЯМ, КОТОРЫЕ ТОНУТ В МОРЕ ВОДКИ, ПРИХОДИТСЯ ОЧЕНЬ И ОЧЕНЬ ТУГО.
Но ХУДО ДОЛЖНО БЫТЬ ТАКЖЕ И ТЕМ, КОТОРЫЕ ПЛЫВУТ ПО ЭТОМУ СПИРТОВОМУ ПРОСТРАНСТВУ В БЕЛОСНЕЖНОМ ЛАЙНЕРЕ. СТОИТ СЕБЕ, ОПЕРШИСЬ НА КОРМУ, СУКИН СЫН, ОДЕТЫЙ В АККУРАТНЫЙ ФРАЧИШКО, И СЛУШАЕТ, КАК КОРАБЕЛЬНАЯ МУЗЫКА ИГРАЕТ "ПРО-ЩАНИЕ СЛАВЯНКИ", А В РЕСТОРАНЕ ПОДАЮТ КРАСНУЮ ИКРУ.
Стыдно ЕМУ должно БЫТЬ, ТАКОМУ ЧЕЛОВЕКУ! ЕМУ ДОЛЖНО
БЫТЬ ОЧЕНЬ И ОЧЕНЬ СТЫДНО, ЧТО ОН НЕ БОРЕТСЯ С МОРЕМ ВОДКИ, ЧТОБ ОНО ВЫСОХЛО РАЗ И НАВСЕГДА. ЕМУ ДОЛЖНО БЫТЬ ОЧЕНЬ СТЫДНО!
НО ЕМУ, НАПРОТИВ, НИЧУТЬ НЕ СТЫДНО. МАЛО ТОГО, ОН НАВЕРНЯКА БУДЕТ ИМЕТЬ ПРЕТЕНЗИИ КО МНЕ ЗА ТО, ЧТО Я СОЧИНИЛ ИЗЛО-" ЖЕННЫЕ ПЯТЬ ПЕСЕН О ВОДКЕ.
А КАК МНЕ НЕ СОЧИНЯТЬ ПЯТЬ ПЕСЕН О ВОДКЕ, КОГДА Я СЛЫШУ
ВОПЛИ РАСПАДАЮЩИХСЯ СЕМЕЙ И ВИЖУ ДЕТИШЕК С ПЕРЕКОШЕННЫ
МИ ОТ ВОЛНЕНИЯ ЛИЦАМИ.
И ВЕЗДЕ - АД. И ВЕЗДЕ ЭТА ВОДКА, ВОДКА, ВОДКА!
ТУМАН! БОЛЕЗНЬ! МРАК! ЧУВСТВУЮ - СКОРО БУДЕТ ОСЕНЬ. УТРОМ ВЫСУНУСЬ ИЗ ОКНА И УВИЖУ, ЧТО АЛКОГОЛИК ИДЕТ ПО СЕРЕБРЯНОМУ ОТ ИНЕЯ РЕЛЬСУ НЕИЗВЕСТНО КУДА.
Горбун Никишка
А расскажу я вам лучше короткую историю любви горбуна Никишки, который служил продавцом в кондитерском магазине "Лакомка" и некоторое время жил в нашем дворе на улице Засухина близ Покровской церкви. Во флигеле, увитом плющом, с тенистой черемухой перед маленьким окошком.