Тиран
Шрифт:
Вошли двое. Это были слуги. Их лица не выражали ничего. Они были словно ожившими покойниками. Задача их состояла в прислуживании господам за столом.
– Присаживайся, – пригласил за стол гостя Никита. – Надеюсь, тебя не напрягает музыка? Это «Гниющая Плоть», Septic flesh. Металлисты из Греции. Я был на их концерте, посвященном мифологии Древнего Шумера.
– Нет, я иногда слушаю такое, – соврал этот любитель «Михи Круга». Такую музыку он слышал впервые в жизни и тут, среди всего этого интерьера, она его пугала.
– Infernal Sun. Люблю эту песню, – улыбался Никита
Андрей вслушивался и не знал, что будет страшнее: находиться тут в тишине или среди этих мелодий, которыми в пору развлекать демонов в Аду?
Как только Андрей оказался за столом, тут же его бокал был наполнен вином, разложены были приборы и слуга встал в ожидании распоряжений, сложив руки в области паха. От его присутствия вблизи Андрею становилось еще более не по себе.
– Советую попробовать печень в красном вине, – предложил хозяин, и слуга тут же ножом отделил кусок мяса и опусти его на блюдце Андрея.
Тот взял нож и вилку и стал, повторяя за Никитой, стараться не попасть в глупую ситуацию. Видя это, Никита улыбнулся:
– Брось. Если тебе удобно есть без ножа, то ешь без ножа. Я просто за годы привык к этикету и теперь не могу без него.
Андрей улыбнулся в ответ, благодаря этой улыбкой Никиту за позволение быть свободнее. Вилкой он отделил кусочек мяса и, наколов его, отправил в рот. Вкус был невероятным. Нотки вина отдавали сладостью, а перец оттенял остротой и придавал блюду пикантности.
Никита поднял бокал и предложил тост:
– Давай выпьем за встречу спустя годы и за восстановление нашей дружбы.
Андрей поднял свой бокал. Вино было таким приятным. Ничего схожего с той барматухой, какую он пил прежде. Это совершенно перевернуло его представление о вине, как о напитке из прокисшего винограда. Никита покрутил бокалом, словно перемешав в нем вино с чем-то магическим, и тоже немного отпил.
– Ну, рассказывай, как ты живешь? – обратился он к гостю.
Раздался телефонный звонок. Звонила в который раз Ольга. Отец поспешил ответить дочери:
– Я в порядке. Не звони. Да, все хорошо…
– Дочь? – улыбнулся Никита.
Андрей кивнул ему. Никита протянул руку, попросив трубку себе.
Слуга передал ему телефон. Никита косо оглядел этот потертый смартфон с битым экраном и приложил его к уху:
– Здравствуйте. Это Никита. Друг вашего батюшки. Он в добром здравии и вам не о чем беспокоится.
Никита улыбался, отвечая Ольге. Та никак не могла поверить, что у отца есть такой могущественный и богатый друг. Она считала, что земли, которые были запретными – это несколько гектаров включая дворец и сады, фонтаны и термы, – принадлежат олигарху, который иногда приезжает в эти угодья. Но что это друг детства ее отца и что он сам родом из этого поселка – в это она поверить не могла.
Никита попрощался с Ольгой, пожелав ей спокойной ночи. Окончив разговор, он передал телефон слуге и тот вернул его хозяину.
Андрей смотрел на Никиту и едва держался, чтобы не зарыдать, как мальчик, которому стыдно. А ему было стыдно. Силы сдерживать рыдания вот-вот готовились иссякнуть.
–Никита, – Андрей перебил его шутки. – Прости меня…
Могучая рука Тамбовцева поднялась над столом, прервав речь Андрея, и он сказал одно только слово:
– Брось.
Оно скатилось, как капля крови.
Андрей поднялся с места и, подойдя, опустился перед ним на колени.
– Ну что ты как баба себя ведешь, которая выпрашивает алименты! – крикнул Никита.
– Прости меня!
Никита поднялся и, взяв друга за плечи, поднял его. Поднял и обнял.
– Андрюха, мы же были детьми… – проговорил он.
Тот плакал, обняв бывшего друга.
– Это я виноват во всех бедах, в каждом унижении, которое тебе пришлось испытать. Я так сожалею…
– Братан, успокойся. Я ни в чем тебя не виню и ни о чем не желаю вспоминать. Послушай, лучше, какая музыка нас окружает. «Искусство Тьмы», «Dark Art». А ты слезы лить вздумал. Под такую музыку в пору сексом заниматься и резать заживо… – и он посмеялся. Посмеялся громко, словно желая, чтобы даже Ад слышал его смех. Чтобы сам Владыка Тьмы отвлекся от дел, привлеченный таким хохотом, полным злобы и ненависти. «Dark Art». Он резал под эту песню пятерых цыган, в этом зале резал, отрезал у живых людей куски плоти и бросал собакам, приведенным из рва. И это казалось ему смешным.
Никита тут же спохватился. Он не хотел раньше времени пугать своего врага, но истинное нутро его так и рвалось наружу.
Потрясенный этим смехом, прогремевшим, как угроза, Андрей сел на свое место. Сел, выпил вина и замолчал. Атмосфера повисла тяжелая. Молчание. Говорить обоим было решительно не о чем. Прошлое? Никита не желал с ним его обсуждать. Андрей теперь боялся даже напомнить. Настоящее? Оно слишком разнится, чтобы Никита мог Андрея в него посвящать, а Андрей мог им удивить Никиту. Молчание. Они разные люди. Разные во всем, начиная от одежды и заканчивая мыслями.
Никита решил сделать вид, что не знает ничего о семье Андрея и спросил. Тот ответил все, как есть:
– Жена запила. Она и раньше пила, до рождения Ольги. Потом как с цепи сорвалась. Стала бухать, водить домой, не ночевать. Пробовал бороться, потом развелся.
– Вот как? – будто удивился Никита. – И где она теперь?
– Не знаю. Последний раз ее видели сидящей на трубах, опухшую от пьянства, в окружении бомжей. Видимо такая жизнь ей больше по душе. Она и раньше бегала по мужикам – толпами ебали. Сука! Любила она, когда мужиков много…
Оба ужинали с аппетитом. Андрей не пробовал прежде такую вкусно приготовленную печень. Вопрос сам выпал изо рта:
– Чья это печень?
– Это говяжья, – улыбнулся Никита, ответив на вопрос. – Сладость ей придает соус. Так кого же ты ебешь сейчас?
Андрея немного смутил этот вопрос, но врать он не стал:
– Никого.
Дав ответ, Андрей ожидал насмешки. И Никита смеялся. Но лицо и глаза его врали. Тамбовцев умеет скрывать мысли.
– Это мы исправим. Сегодня у тебя будет великолепная ночь. Поэтому не сильно увлекайся вином. Твои силы понадобятся Арине.