Тьма – посвящённым
Шрифт:
Цепеш проглотил «благоприятственном», не моргнув и глазом. Это у других обитателей нашей эпохи – уж ВЫ-ТО знаете! – стоит им случиться очевидцами какого-то милого анахронизма, делается такое лицо, будто бы они против собственной воли съели что-то несвежее. Ну, Влад был сделан из другого теста.
Анахронизмов для него не существовало. Вернее, его лексикон почти целиком из таковых состоял.
– Погодите, юноша!.. – едва ли не взмолился граф. – У меня есть ЕЩЕ кое-что!
– Как?! – с деланным изумлением вскрикнул Краулер. – Неужто?.. Вы, вроде бы, лишены возможности праздно шататься по
Узник хладнокровно обжег его взглядом, как сигарету потушил. Лео, поняв намек, спешно заткнулся. Он и так уже переступил черту. Разве мог он вообразить, что будет столь фамильярно беседовать не с кем-нибудь, а с самим Пронзателем?..
Определенно, лишь в кошмарном сне.
– Я знаю, где скрываются Пустотники, – как бы между прочим, заявил Цепеш.
– Что?.. – не расслышал альбинос.
Влад выждал, а потом, само собой, прикрикнул:
– Ты глухой?!.
– Да нет. – Краулер пожал плечами. – Мне послышалось: «Я знаю, где продаются кроссовочки».
– Болван!.. – окрысился граф. – У тебя голова забита одним шмотьем и обувкой! Мне-то ее забивают насильно, а ты себя уродуешь по собственной воле!.. Я сказал, – переведя дыхание и понизив голос, продолжил Цепеш, – что Я ЗНАЮ, где живут Пустотники.
На сей раз Леонард все расслышал отменно, но предпочел бы, чтобы это опять были «кроссовочки».
– О, – сказал он.
Затем:
– Ага.
Подобное не каждый день слышишь, и формальными шаблонами тут не отделаться.
Словно улитка, ползущая по стеблю, альбинос усваивал услышанное. «Я знаю, где живут Пустотники». Эти пять слов, включая местоимение (несложные, казалось бы, и почти безобидные; взятые же по отдельности, они превратились в вербальный «коктейль Молотова»), неохотно угнездились в его сознании где-то между греческими мифами и сплетнями о Лохнесском чудовище.
Наконец Краулер булькнул:
– А, ну да, разумеется. И как позвольте уточнить, вы разжились этими данными?..
– Довольно просто, – ответил Влад, то ли не расслышав скептицизма в голосе собеседника, то ли проигнорировав оный. – Имел как-то раз с ними дело. Давно это было, очень давно. Задолго то того, как меня, уже сидящего здесь, приглашали в «Клуб адского пламени». – Узник замолчал, глядя в каменный пол, и, очевидно, прозревая одному ему ведомые дали. Леонард даже не пытался проследить за этими далями – в противном случае Цепеш показал бы ему такие горизонты/измерения, о которых альбинос не знал, и знать не желал.
Некоторый соблазн, однако, скользнуть по лезвию жуткого взгляда, к заманчивым безднам, все же присутствовал. Но, на его счастье, у Краулера оказалась не настолько крупнокалиберная кишка, чтобы играть в чреватые гипнотические игры.
Равно как и торопить меланхоличного графа.
– В общем, – вынырнув на поверхность, подытожил Влад, – я знаю, где они прячутся. И, поскольку ты также интересуешься этим забытым племенем, мне ничего не стоит поделиться сведениями. Мы же родственники. – Узник, вероятно, подмигнул, хотя утверждать Лео бы не взялся. – Но только с тобой, юноша, учти. Паразиты-Вурдалаки, из которых первая пиявка – наш августейший Кридус, не должны ничего знать. Понимаешь, НИЧЕГО. Если ты не согласен, или они могут как-то выведать этот
Альбинос с тупым видом таращился.
Он был растерян, пребывал в замешательстве, и не только. Явственно чувствовать, как твои мысли и чувства смывает в некий белый ментальный унитаз – это, знаете ли, не только «пребывать в замешательстве». И, прежде всего, Краулер не имел ни малейшего представления, хотел ли, нужно ли, стоило ли (?..) ему знать о убежище Пустотников, – где бы, в какой унылой дыре оное ни дислоцировалось.
Поразмыслив же над условием Цепеша, Лео пришел к выводу, что не имел ничего против. Вурдалаки не посмеют давить на «уполномоченного» Гирудо, не говоря уже о том, чтобы применить к нему пытки. Шансы того, что Клементина пустит в ход свой арсенал соблазнения, безусловно, были изрядны, но альбиносу стало дурно при одной мысли о том, что герцогиня его «обольстит, очарует».
Ха ха.
Приступ отвращения помог Краулеру решиться. Как бы там ни было, сведения, полученные от бывшего рыцаря Дракона, каковые он оберегал в карцере своего гнилого замшелого черепа энную прорву столетий, стоили того, чтобы ими разжиться. Они могли пригодиться если и не самому Лео, то, по крайней мере, Клану Гирудо («уполномоченному» приходилось то и дело напоминать себе, что он – часть одной большой дружной семьи). Это, как минимум, просто сенсация. Пустотники живы, более того, вот точный адрес!.. И кто же, с риском вскрыть себе клыками вены, добыл для нас эти сведения?..
Альбинос незаметно для себя приосанился.
И сразу же сник. Скорее всего, история Узника окажется совершенно бесполезной – вялой, неконкурентноспособной в эру Интернета и сотовой связи, неприменимой на деле. Памятные графу ориентиры изменились до неузнаваемости, либо исчезли вовсе. Там, где Влад скакал когда-то по бескрайней степи, ныне тянулось скоростное шоссе, или громоздился гипермаркет «Лучшее дерьмо по доступным ценам». («Акция: купившему тонну, вторая – бесплатно!»).
В этом случае, впрочем, Краулер вовсе ничем не рисковал.
– Что ж, я согласен на ваше условие, – сказал он. – Поведайте мне свой секрет, граф.
– А ты уверен, – строго спросил Цепеш, – что никогда не откроешь его Вурдалакам или кому-то еще?..
– Никогда – сильное слово. Однако, уверен. – Лео убежденно кивнул. Он не врал, и возгордился собой. Вурдалаки были укомплектованы по последнему слову техники, а Узник, в свой черед, не только не слышал этого слова, но и не подозревал, что оно было произнесено. Посему альбинос не сомневался, что ему просто НЕ ПРИДЕТСЯ ничего говорить. В его показаниях не возникнет нужды.
Тем сильнее было удивление «уполномоченного», когда, вместо того, чтобы выложить всю подноготную театральным, но разборчивым шепотом, Влад выдернул из своего альбома листок, послюнявил огрызок карандаша, начертал над бумагой некие пассы, и, наконец, эффектно припечатал свои художества к стеклу.
Краулер замер. Сглотнул. Кровь в его артериях и венах на мгновение кристаллизовалась в лед. Ориентиры остались неизменными. Лео сразу же их опознал.
Не говоря ни слова, Цепеш скомкал листок и трехочковым забросил в унитаз.