Тьма сгущается
Шрифт:
Этельхельм ударил в литавры, и оркестр завел бойкую мелодию. Фортвежские песни не строились на громовом гулком ритме, как музыка каунианских держав, но и не рассыпались в крошево звонких нот, лишенное гармонии, подобно альгарвейским танцам. На подобных мелодиях Леофсиг вырос и о других не мечтал.
Начал оркестр Этельхельма со старых, знакомых мелодий – обработок тех песен, что знакомы были еще отцу и деду Леофсига, и номеров, что принесли барабанщику и его товарищам известность. Некоторые слушатели пустились в пляс после первых же аккордов,
После очередного шквала аплодисментов оркестр завел другую мелодию.
– Это что-то новое! – разом воскликнули Леофсиг и Фельгильда, обернувшись друг к другу, и оба обратились в слух.
– И неважно, что сказать, Если нечего терять, И неважно, что решить, Коль не можешь возразить,– пел Этельхельм зло и хрипло.
Фельгильда нахмурила бровки:
– О чем эта песня?
– Понятия не имею, – без колебаний соврал Леофсиг и оглянулся невольно.
Да, дерзости певцу хватало – зато здравого смысла могло быть побольше. Где-нибудь среди зрителей непременно затесался альгарвейский соглядатай. Открыто спеть о том, каково живется в оккупированной стране, казалось Леофсигу великолепной дуростью: подобно тому, как фортвежская кавалерия неслась в атаку на альгарвейских бегемотов.
Он поднялся на ноги:
– Пойдем потанцуем?
– Ну ладно! – Фельгильда проворно вскочила. – Обычно мне тебя приходится вытаскивать.
Она шагнула в его объятья.
Танцуя, молодой человек позабыл о тревогах: он почти всерьез ожидал, что альгарвейские жандармы ворвутся сейчас в зал и уволокут Этельхельма вместе со всем оркестром в темницу. Потом Леофсиг сообразил, что бредит. Если Этельхельма схватят сейчас, дело кончится бунтом. Если рыжики захотят расправиться с музыкантами, это случится после концерта. Пока Этельхельм продолжает играть, он в безопасности.
Впрочем, об Этельхельме он волновался недолго. Фельгильда прильнула к своему кавалеру так, что его кафтан и ее платье мало не растаяли. Когда ладонь Леофсига накрыла ее ягодицу, девушка не взвизгнула возмущенно, а с мягким вздохом прижалась еще крепче.
– Здесь… можно, – прошептала она так тихо, что Леофиг и не услышал бы, если б губы ее не касались его уха.
Она была права. Никто в танцевальном зале не обратил бы внимания на слишком тесно обнявшуюся пару, потому что вокруг эстрады кружились десятки, сотни таких пар. Громхеортская молодежь, вырвавшись из-под присмотра родителей, развлекалась пока могла и как только могла.
Самые смелые вытворяли на танцплощадке такое, на что Леофсиг с Фельгильдой и без свидетелей-то не решились бы. Глаза у молодого человека пару раз вылезали на лоб. Этельхельму с эстрады все было видно прекрасно.
– Вернетесь
Он махнул рукой, и оркестр завел новую мелодию – столь сладострастную, что несколько излишне увлекшихся парочек, не в силах сдержаться, выбежали из зала. Этельхельм расхохотался еще пуще. Леофсиг попытался незаметно направить Фельгильду к двери, но безуспешно. Девушка, возможно, и разогрелась немного, но еще не зажглась.
В конце концов – слишком быстро, как показалось Леофсигу, хотя оркестр не раз выходил на «бис» – музыканты собрали инструменты, распрощались со зрителями и покинули эстраду. Накинув сброшенные плащи, Леофсиг с Фельгильдой присоединились к толпе любителей музыки, покидающей зал.
На улице поток растекся тонкими струйками. Многие парочки, вместо того чтобы разойтись по домам, сворачивали в темные переулки, чтобы там продолжить начатое на танцполу. С трепетом, но без особой надежды Леофсиг попытался свернуть в такой же переулок. Он ожидал, что Фельгильда живо наставит его на путь истинный, но девушка, рассмеявшись хрипло, последовала за ним.
Сердце Леофсига колотилось отчаянно. Свернув в никем еще не занятый проем, он накрыл и себя, и подругу плащом, хотя разобрать в темноте, чем там заняты влюбленные, не смог бы никакой зевака. Губы Фельгильды накрыли его рот, ладонь Леофсига скользнула под ее платье, нащупав нежную грудь. Девушка вздохнула томно и поцеловала кавалера еще крепче.
Свободной рукой Леофсиг погладил ее пах. Раньше он не пытался сделать ничего подобного – не думал, что подруга ему это позволит.
– Ох, Леофсиг… – прошептала Фельгильда, разводя бедра.
Пальцы ее стиснули его мужское достоинство – через кафтан, через исподнее. Молодой человек всхлипнул от удивления и восторга, едва не забыв заниматься подругой.
Фельгильда вздохнула, выгнув спину, пальцы ее больно сжали достоинство Леофсига, а миг спустя он сам, застонав, испустил семя. Исподнее склизко липло к коже, но молодой человек даже не замечал этого.
– Мне концерт понравился, – серьезным голосом заметила Фельгильда.
– Мне тоже, – просипел Леофсиг.
Потом они все же пошли по домам.
Если уж Ванаи не могла переехать в Громхеорт, Эалстан готов был отправиться к ней в Ойнгестун. Юноша уже начинал подумывать, что раньше следующего грибного сезона они не свидятся. Если он раньше с ума не сойдет.
Но если они встретятся, первое, что придет ему в голову, это отправиться с любимой в какое-нибудь очень уединенное место. В этом Эалстан был уверен. Вот только не знал, рассердится Ванаи или нет. Надеялся, что нет, но кто их, женщин, знает!