Тьма уже внутри
Шрифт:
Пес жмурился, вываливал язык, пускал слюни, но явно из-за толстенной шубы с подшерстком едва ощущал эти легкие прикосновения. Кажется, даже в отместку за халяву готовился вновь прыгнуть, измарав меня окончательно. Осмелев, я растопырила пальцы и со всей силы прошлась по собачьей спине и шее, будто расческой.
Бобка удовлетворенно фыркнул и завалился на бок, подставляя живот. Я присела рядом с ним на корточки.
— Как просто тебя выключить, оказалось, — посмеялась я, то и дело зарываясь в шерсть на могучей груди и упитанном пузе.
Ян уже заехал во двор и заглушил мотор, как из дома, на ходу вытирая руки кухонным полотенцем, выскочила женщина.
— Ой, не надо! Не надо! Он линяет!
Высокая, голубоглазая, с крупными кудрями темных волос. Ее лица едва ли коснулись первые признаки возраста. Десятка четыре-пять прожитых лет выдавали лишь чуть красноватые в морщинках руки.
Я отпрянула и поднялась, переводя взгляд на свои ноги.
Вот черт. Темная джинсовая ткань и короткие замшевые сапожки так и пестрели обилием рыжих собачьих волос.
— Ко мне, Боб! — хлопнула по бедру женщина, гневно сдвинув брови. — А ну, быстро!
Пес, все еще с надеждой глядя на меня, поднялся. Подкручивая задом и покорно прижимая уши, поковылял к хозяйке. Та мигом ухватила его за ошейник и отволокла к сетчатому вольеру.
— Ян, ты говорил, вас только после обеда ждать!
Расправившись с псом, женщина обратила весь свой гнев на аспиранта. Правда тот со спокойным видом достал забитую под завязку спортивную сумку из багажника и, улыбаясь, подошел к ней, чмокнув в щеку.
— Утром пробок меньше, да и погода подвела. После обеда совсем дороги развезет.
— Мог бы позвонить и предупредить тогда, — все еще хмурилась женщина, но с меньшим остервенением. — Здравствуй, Маша, — вдруг светло улыбнулась она, огладывая меня с головы до ног. — Я Роза, мать вот этого своенравного молодого человека, — потопала она Яна по плечу, но вдруг охнув, всплеснула руками и бросилась в дом.
— У меня ведь пирог в печи до сих пор! Вы проходите, — все тише и тише становился ее голос, отдаляясь, — не стойте у дверей…
Но я и шагу ступить не могла.
Чуя мое смятение, Ян кашлянул, переступив с ноги на ногу.
— Надеюсь, ты не пойдешь на преступление и не станешь меня бить? — растянул он губы в комичной улыбке, приподняв брови.
— Еще как стану! — возмущенным шепотом, с опаской поглядывая на дом, заговорила я, мучая лямку рюкзака на плече. — Ты, зачем? Это ведь…
— Всего лишь моя мать, — я так обреченно завыла, что Боб, заинтересованно навострил уши. — Слушай, скажи я, что тренироваться будем здесь, — виновато развел руками Ян, закидывая сумку на плечо, — ты бы точно не согласилась. Я заметил, твоя стеснительность порой просыпается в совсем неподходящий момент.
Я спешно прикрыла холодными руками и впрямь пылающие щеки. Ага. В самый неподходящий момент, говорит? Да момента подходящее вообще сложно представить! Стой теперь и красней, как молодой редис.
— Ты — жестокий человек!
Мягко посмеявшись, Ян подошел и легонько подтолкнул меня ко входу.
— Вовсе нет.
— Вовсе да! — уперлась я. Благо, что снег рыхлый и каблуки легко утопли по самое основание. — Я ведь не тащу тебя с моими родителями знакомиться! А надо бы. Случись со мной что, хоть знать будут, с кого спрос держать.
— Единственное, что с тобой здесь сделают, — бросив тщетные попытки втолкнуть меня в дверной проем, сам шагнул в полутьму Бранов, — это накормят досыта. А потом еще пару тройку раз накормят.
— Прямо фильм ужасов про переедание, — простонала я, оглянувшись напоследок на внимательно следящего за мной пса.
Тот вновь навострил уши, склонив голову в недоумении.
— Боф!
— Да иду я, иду, — бросила раздраженный взгляд на лающую псину и с обреченным вздохом вошла вслед за Яном.
Деваться некуда. За спиной километры расквасившейся дороги и любопытство, подгоняющее меня пинками и победным улюлюканьем. И уж супротив последнего мне даже и выставить было нечего.
***
Дом Брановского семейства оказался довольно большим. Комнаты просторными, светлыми, обставленными в явно заметном европейском стиле. Кругом царил идеальный, я бы даже сказала, педантичный порядок, а в воздухе витали запахи еды и уюта.
К нашему приезду тут определенно готовились. И это заставляло нервничать с удвоенной силой.
Однако Роза оказалась приятной, разговорчивой, но совершенно ненавязчивой женщиной. Она усадила меня на стул у широкого, обрамленного белоснежными занавесками окна, всучила платяную щетку и небольшой пластиковый пакетик, чтобы складывать туда клоки шерсти, оставленной Бобом на моей одежде. И предоставила самой себе.
Ян, утащив куда-то мой рюкзак со своей сумкой, довольно скоро вернулся и уселся рядом, отгородив меня от матери явно в поддержку.
— Марта обещалась к вечеру приехать, — без умолку трещала Роза, суетясь на кухне.
— Она еще здесь? — недоуменно приподнял бровь Ян. — Отпуск что ли взяла?
— Не знаю, — стиснула женщина губы в тонкую ниточку. — Ты же ее знаешь. Мне она ничего не объясняет. Сказала только, что дела в городе есть.
Бранов состроил мину недовольства. Похоже, и правда Марта не отличается легким нравом. Зря я беспокоилась и агонизировала по этому поводу.
— Если ты закончила, — махнул Ян на порядком заполненный пакет с шерстью в моих руках, — можем пойти попробовать настроиться…