Тьма уже внутри
Шрифт:
Шары, один за другим, принялись схлопываться с глухим звуком, а на горизонте, укрытом полупрозрачной пеленой, вдруг выросла тень.
Мика… Ми-ка-а…
Я замерла, затаив дыхание.
Хаос уже приходил ко мне во сне однажды. Тогда я с трудом вырвалась из его лап, проснувшись. Чутье подсказывало: чтобы уцелеть и на сей раз, маневр стоит повторить. И как можно скорее.
Тут же, изо всех сил зажмурившись, я ущипнула себя, что было мочи, и ойкнула.
Было больно. Но разве… должно?
— Ррня? — словно удивилась моему растерянному виду кошка, наблюдая, как я, с прилежанием заправского мазохиста, старательно нащипываю себя за плечо, покрывшееся уже алыми пятнами.
— Извини, котейка, — опустив руки, сглотнула я, глядя, как пол, стены и потолок в нескольких шагах впереди покрываются сеткой темных прожилок, — мне пора. В следующий раз в догонялки поиграем.
Зов усилился, но лишь на долю секунды. Ноги уже понесли меня прочь, в светлую часть коридора с нетронутыми экранами.
— Скорее, скорее… — зачастила я, когда темные тени, значительно ускорившись, принялись заливать градиентом жемчужного цвета поверхность под ногами.
Если пол вдруг станет вязким, я точно проснусь. Непременно…
Тяжелые, смолянистые капли проступили на стенах. Набухали и оплывали, оставляя за собой черные, ветвящиеся дорожки, так напоминающие разломы и трещины.
Стоило обернуться, как дыхание от страха перехватило. Позади уже ни зги было не видно, а черный пустотелый квадрат, будто угловатое лассо, приближался с каждой секундой.
— А-а-а-а!
Тень все же нагнала меня, обхватила ледяными путами.
Будто подножку получив, я споткнулась, упала. Прокатившись кубарем по полу, горестно всхлипнула и сжалась в комок у стены, обхватив коленки руками.
Перед глазами, стоило их лишь приоткрыть, все поплыло. Вытянутую руку, и ту не рассмотреть. Пальцы словно в одну сплошную варежку срастались, а за ладонью при каждом движении тянулся розоватый шлейф. И либо я обратилась в фею и сею таким нехитрым способом пыльцу, либо меня в эту самую секунду на атомы в материи расщепляет.
Чтобы получить ответ, я попыталась сосредоточиться на ощущениях, но от страха уже и тела не чуяла.
Совладав с паникой, я робко подняла голову…
Восстановившееся зрение, к моему огромному облегчению, доложило, что тьма из виду исчезла. Только ее утробное рычание было едва слышно где-то вдалеке.
Но стоило лишь окончательно успокоиться и оглядеться, как вздох удивления так и сорвался с губ.
Я помнила, как настигнутая тенью, завалилась на бок. Как врезалась в стену спиной и уткнулась носом в колени. Сейчас же кто-то незримый, развернув пространство на девяносто градусов, заботливо усадил меня на корточки.
Босые ноги утопали в пушистом ворсе ковра. Тепла это не приносило, но…
— Киса! — цепляясь за стену, поднялась я и завертелась на месте в поисках провожатой. — Киса! Кис-кис-кис!
Все вокруг изменилось до неузнаваемости. Стены обрели плотность, прикрылись деревянными панелями и принарядились разного размера дверьми.
Прямоугольные, квадратные, маленькие, большие, круглые хоббичьи, перевернутые вверх-тормашками, без ручек… Двери имели свой размер и цвет, но в верхней точке каждой, уцепившись за косяк, зависла хрустальная сияющая капля, будто огонек «не входить» или маленькое странноватое бра из IKEA.
Я волчком покрутились на месте. Дернулась вперёд, сдала назад, хныкнула, ударив кулаками по коленкам.
— Проснуться, — обхватила я ладонями лицо. — Мне надо проснуться!
На удивление, пространство подчинилось, просело, и чувство невесомости захватило дух. Фантазии замелькали цветной вереницей. Разрывались и ширились, как грибы после дождя.
Путаница из поездов, занятий в институте, знакомых и незнакомых лиц. Даже дом приемной матери Яна приснился. Только Бобка почему-то был размером с буйвола и почти лысый, морщинистый. Как породистый кот. Только на хвосте у него была пушистая кисточка.
Мика, где же ты?
— Здесь… — узнав голос Яна, прошептала, будто и не я вовсе. — А… ты?
Перед глазами тотчас нарисовалась немая картинка, покрытая мутной пеленой.
Зимняя темнота за окном гостиной. Без устали загорающийся и гаснущий фонарь, а я клубочком лежу у аспиранта под боком. Он смеется, чмокает меня в затылок и, бездумно щёлкнув кнопку пульта, включает первый попавшийся канал.
Мика!
— Я здесь, — ответила уже увереннее, и голос вмиг потеплел. Опасности от него теперь не исходило. Скорее, тоска и отчаянное желание обрести форму, чтобы коснуться.
Видение внезапно потускнело. Наверное, я просто-напросто на миг выпала из дрёмы.
Будучи на грани реальности и грёз, я едва перевернулась на другой бок, как меня снова накрыло волной сновидений. Беспорядочное мельтешение реальных и фантастических событий.
Интересно, а сумею я вернуться в сон, что добровольно же и прервала?
— Я здесь. Я уже иду, Ян, — не то мысленно, не то вслух повторила с каким-то предвкушением, и вмиг почувствовала, как ступней коснулись мягкие ворсинки ковра.
Получилось! Вокруг снова были лишь двери. Даже в потолке. Но ни одна из них не влекла меня, хотя бра над каждой, стоило мне лишь приблизиться, наполнялись призывным светом.
Огоньки же оставленные позади — печально гасли. Там, за спиной, вообще все таяло за ненадобностью. Истончалось и пропадало во тьме.
Толстобокой кошки с фиолетовыми глазами нигде видно не было. Только слабенько светящаяся цепочка кошачьих следков тянулась вдоль стены. Огибала выступы, ныряла в неприметные ниши-переходы. Он вела меня.