Тьма уже внутри

Русс Алана

Воздух будто наэлектризовался, разогрелся. И какое счастье, что нас с аспирантом разделяло холодное стекло. Правда волны неловкости и через него умудрялись как-то просочиться.

— Я наверное жутко пожалею о том, что сейчас скажу, — Ян потер шею с такой силой, что на ней красные пятна проявились. — С тобой, в той реальности был я. На все сто уверен. Не понимаю уже ничего, но, наверное, наши с Хаосом сознания текут параллельно. В мои мысли он залезть не может. Поэтому это был я.

— И что с того? — я обхватила себя

руками, пытаясь унять дрожь. — Говори, пожалуйста, понятнее… Я вообще сейчас ничего не соображаю.

— Я был не прав, — Ян поглядел на меня, часто-часто моргая. — Ты нравишься мне, Мика. Очень нравишься, выходит.

Я молчала и старательно отводила взгляд. Ян тоже больше ничего не говорил. Только все больше гас, напялив свой привычный аспирантский хмурый вид.

— А почему… — заговорила и поперхнулась, будто слова поперек горла встали. — Почему тогда пожалеешь?

— М-м-м? — потряс головой Бранов. Видать тоже глубоко задумался.

— Говорю, почему сказал, что пожалеешь о сказанном? — переспросила и тут же фыркнула, догадавшись. — А-а… Боишься, что теперь я вовек от тебя не отстану. Прилипну листом банным. Ну я-ясно…

— Нет, скорее, очень надеюсь, что не отстанешь, — боролся с улыбкой Ян, но она все же прорывалась, отражаясь в глазах искорками. — Надеюсь, что простишь меня и подождёшь немного, пока я со всем разберусь и мы… попробуем…

— Что попробуем?

— Встречаться, что ж еще.

— Встречаться? — так и вытянулась я, будто кол проглотив.

Спокойно, Мика. Спокойно. Это всего лишь слово. Корень встреч, постфикс ся…

— Ага, — пожал плечами Бранов и кривовато улыбнулся, сунув руки в карманы. — Ну, знаешь, когда два человека нравятся друг другу…

— Знаю, — огрызнулась и замолкла, опустив голову. — Только, если ты не заметил, в этой реальности у нас не очень-то получается.

Ян засмеялся, легким движением взъерошив волосы.

— Есть немного, да. Но, мы же взрослые люди. Выкрутимся. Для начала сходим куда-нибудь.

— И куда, например? — как завороженная уставилась я на аспиранта.

Сил моего мыслительного аппарата хватало только на коротенькие предложения.

— Да куда угодно. Можно в кино или театр. Я люблю театры. На что-нибудь лёгкое, да? Роза меня в детстве частенько водила. Книги-то мне нельзя было.

— Давай в театр, — нашла я в себе смелость улыбнуться и встать прямиком перед Яном. — Ни разу не была.

— В театре не была?

— Ни разу, — виновато скривилась, опустив голову. — Стыд-позор мне.

— Тогда решено, — словно и сам немного растерялся Бранов. — Идём в театр.

Он стоял по другую сторону стекла рядом с приоткрытой дверью. Но каждое его слово вонзалось в голову, проходило через сердце и выдавало россыпи мелких мурашек на затылке и спине. Хорошо еще, что волосы у меня растрепались и отчасти скрывали донельзя счастливую рожицу.

— Ну, раз

мы договорились, — пробормотала я, по-прежнему безотрывно глядя в пол, и надеясь, что от тех самых бабочек, что заворошились в животе, икота не начнется, — тогда подожду, пока ты разберешься со своим Хаосом. Только если состарюсь и помру в ожидании, уж не обессудь.

— Хорошо. Я постараюсь поскорее.

Судя по голосу, Ян улыбался. Я и сама рассмеялась тихонько. Это ведь надо так! Всего секунда, пара слов, а душа уже будто воспарила над бренным телом — до того легко стало.

Я протянула дрожащие пальцы к стеклу и приложила ладонь. Ян глядел на меня с недоумением. Мотнув головой, я указала на руку.

— Скрепим сделку?

Бранов молчал, и тревога во мне вновь вскинулась. От напряжения казалось, что холодное стекло едва ли не обжигает подушечки. Дышать становилось труднее.

Если этого аспиранта снова переклинит, я ему такую жизнь устрою! Вовек не забудет, кто такая…

— Скрепим, — серьезно, с кивком ответил Ян и приложил ладонь.

Он не хмурился, не сомневался, не злился. Попросту был сосредоточен и собран. Взвесил все «за» и «против» за несколько секунд?

«А что? — я засмеялась и невольно, следуя за желанием прикоснуться к Яну, вдавила пальцы в холодное стекло сильнее. — На него это очень даже похоже».

— Ух, аспирантище! — захохотала уже совсем легко, с облегчением.

Ян сощурился.

— Ты же мне расскажешь, как вы меня еще называете?

— Не расскажу, — мотнула головой я. — Это тайна студенческого братства. И даже не делай лисьи глаза! — задрала подбородок, сделав важный вид.

— Лисьи?

— Хитрые. Вот такие, — пояснила я, состроив гримасу. — Ты всегда так делаешь. Особенно на семинарах, когда кто-то отвечает правильно, с чувством, с толком, с расстановкой.

Ян с видом страдальца прикрыл лицо ладонью.

— Смеетесь, значит, у меня за спиной.

— Нет! Ты что? Тебя любят все. В смысле, — затараторила я и опять совсем некстати оробела, — побаиваются и уважают.

— Ты тоже? — приблизившись к стеклу, аспирант оставил на нем невесомые следы от дыхания. — Побаиваешься и уважаешь?

— Не знаю. Не разобралась еще. Утром думала, терпеть тебя ненавижу, а сейчас…

Ян широко улыбнулся и как назло сощурился особо забавно. Я вновь не сдержала хохот.

Какой же он все-таки смешной с этими извечно всклоченными вихрами. И какой же красивый.

О чем думал Ян, мне было невдомек. Но глаза его безотрывно следили за мной и то и дело «улыбались».

— Время! — так внезапно ворвалась в эту сказочную идиллию крылатая старуха из параллельного мира, что я вздрогнула.

Бранов обернулся, но руки от стекла так и не отнял. Я закусила губу, а в груди защемило от нежности.

— Идем, — кивнула Мут Яну. — Покончим с этим и вздохнем свободно.