Тьма
Шрифт:
Полет с Копченым не открыл мне ничего нового в сравнении с увиденным во снах. Правда, Копченый по-прежнему отказывался приближаться к Душелову, но, пролетев высоко над землей, я удостоверился в том, что она и впрямь засела в заснеженном каньоне.
Глава 48
В конце концов погода переменилась. Мы повылезали из наших нор, словно сурки. Точно так же, как и неприятель. Первое время, пока народ еще не очухался, ни у кого не было охоты ввязываться в схватки. Правда,
Именно так она и намеревалась поступить. С помощью Копченого я проследил за ней и убедился, что она заранее учитывала возможность того, что ее штурмовые группы будут на время отрезаны. Потому-то и послала в атаку самых отчаянных сорвиголов, во главе с командирами, способными справиться с любыми испытаниями.
Дивизия князя окончательно увязла в развалинах Кьяулуна, к северу от нас, где Могаба прилагал все усилия, чтобы измотать наших людей. Дивизия Госпожи удерживала местность между городом и Вершиной. Одна из дивизий Капитана обошла Вершину с другой стороны, перерезав дорогу к Вратам Теней. Другая — оставалась в резерве.
Запахло весной, что несло с собой новую угрозу.
— Как ты думаешь, — спросил я Костоправа, — не начинает ли Прабриндрах Драх уставать ото всех этих воинских почестей?
Он встрепенулся.
— Неужто все мои мысли настолько очевидны?
— Это насчет чего?
Я огляделся по сторонам. Тай Дэй находился довольно близко и мог нас услышать.
— Ты как раз сказал… Возможно, его корпус наименее подготовлен.
— И наименее надежен.
— Так ведь как раз он понесет наибольший урон, прежде чем мы доберемся до Хатовара, Мурген. Поправь, коли я ошибаюсь. Сдается мне, что в интересах Отряда, чтобы наибольшие потери имели место не в наших рядах.
— Я доверяю своей Старой Дивизии. Большинство этих парней желает вступить в Отряд. Большинство из них, отдай я такой приказ, станет сражаться с князем. В последнее время многие таглианцы изъявляли желание вступить в Отряд.
В большинстве своем, думаю, вполне искренне. А парни, принесшие присягу, прикипали к команде душой. Для них клятва верности не была пустыми словами.
Такого рода клятва приносилась тайно. Новых рекрутов просили сохранять перемену в их положении в секрете. Никто из посторонних не знал, насколько силен Отряд в действительности.
— Это я понимаю. Удивляюсь только тому, что достается и Госпоже. Все, на чем обламывал рога князь, выпадало на ее долю.
Костоправ пожал плечами: когда дело касалось ее, он не был уверен ни в чем.
— Пожалуй, я бы не хотел поставить ее в такое положение, чтобы ей пришлось иметь дело со слишком сильным искушением.
— А как насчет Новой Дивизии?
— Тех я не рискнул бы послать против князя. Думаю, они никогда не смогут встать на мою сторону в междоусобице.
Он заглянул
Но глаз не отвел.
Костоправ пояснил:
— Свои обещания я исполню.
Он имел в виду, что наши наниматели этого не сделают. В особенности Радиша, которая определено была настроена обвести нас вокруг пальца. Что же до князя, то он провел в походах достаточно времени, чтобы стать одним из шайки.
Нам так и не выпал случай опробовать магию на его сестре.
— Мне частенько бывает чертовски жаль, что я не остался мальчишкой-хуторянином, — сказал я.
— У тебя по-прежнему кошмары?
— Каждую ночь. Правда, теперь это не прямая атака. Я сам прокладываю свой путь и стараюсь использовать эту возможность для разведки. Правда, скажу тебе, дело это малоприятное.
Кина — или нечто, выдававшее себя за Кину, — присутствовала в моих снах постоянно. По моему убеждению, то была Кина, а не Душелов. Она все еще пыталась соблазнить меня обещанием вернуть Сари.
А уж запах — об этом и говорить противно.
— Она пытается зацепить и Госпожу?
— Вероятно. Скорее всего. Или Госпожа ее.
Хм. Он не слушал. Поскольку сосредоточился на Вершине, над которой вновь замелькали огненные шары.
Вспыхивали они и над развалинами Кьяулуна. Люди, которых собрал там Могаба, проявляли недюжинное упорство. Этот сукин сын умел подбирать хороших солдат и побуждать их сражаться. Прабриндраху Драху приходилось расчищать развалины, разбирая один дом за другим. Все, что могло гореть, шло на топливо.
По-прежнему стояла стужа. Землю устилал снежный покров толщиной в восемь дюймов — и это поверх твердой ледяной корки. Ну и весна! Интересно, когда наконец прекратятся эти проклятые вьюги. Длиннотень-то небось сидит в тепле, под своим хрустальные куполом. Кстати, в последнее время он нас почти не тревожит. С чего бы это? Я бросил взгляд на дымящиеся руины Кьяулуна. Хотелось верить, что князь оставит целыми хотя бы несколько зданий, чтобы добрые люди — вроде меня — могли пересидеть в тепле то время, пока он выкуривает последних партизан. Я устал жить, как барсук.
— Что там творится? — спросил Костоправ, указывая на Вершину.
— Ни хрена не меняется. Я не понимаю Длиннотень. Совершенно не понимаю. Создается впечатление, будто он сам себе враг. Или настолько ошалел, что уже ничего предпринять не может. Такое случается. Вроде бы и знаешь, что делать, но уже не веришь, что из этого выйдет толк.
Такой же паралич напал на Копченого, незадолго до того, как он лишился сознания.
Костоправ призадумался.
— Ну а ты как? Отдыхаешь нормально? Я имею в виду — при всех этих снах?
— Это меня пока не беспокоит, — солгал я. Впрочем, во сне я сейчас не нуждался. Я нуждался в эмоциональной поддержке. Для чего мне стоило бы провести недельку-другую со своей женой.
— А где твои родственнички?
Вечный вопрос. От дядюшки Доя по-прежнему не было ни слуху ни духу.
— Хороший вопрос. И прежде чем ты задашь следующий, отвечу: я знать не знаю, что у них на уме — ежели у них вообще есть ум.
— Меня беспокоит то, что вокруг отирается этакая прорва нюень бао.