То, что мы оставили позади
Шрифт:
— Мы не встречаемся, — сказал Люсьен. — Мы живём вместе. Мы занимаемся сексом. Мы собираемся пожениться.
— Если это твоё предложение руки и сердца, то его нужно доработать, — парировала я.
Я услышала хруст и обнаружила, что Эмри устроился на кресле, которое я освободила, перекусывая фисташками и увлечённо наблюдая за нами.
— Почему ты не можешь просто принять, что я говорю серьёзно? — потребовал Люсьен. Он запустил обе руки в волосы. Его движения были резкими и неистовыми, и это так не походило на его обычную животную грацию.
— Потому что прошлый опыт
— Скажи мне, чего ты хочешь, и я дам тебе это, — сказал Люсьен, и в его голосе слышалось раздражение.
— Я хочу всё то, что ты обещаешь, но не верю, что ты это выполнишь! Теперь ты доволен?
Между нами повисла тишина, пока мы смотрели друг на друга. Эмри прочистил горло и стряхнул с рук фисташковые крошки.
— Всё звучит так, как будто у вас двоих никогда не было возможности по-настоящему разобраться с проблемами, которые изначально рассорили вас.
— Я всегда думал, что должен простить тебя, — внезапно сказал Люсьен. Он перевёл дыхание и посмотрел на меня сверху вниз, в его серых глазах бушевала ярость. — Ты обманула моё доверие. Ты намеренно ослушалась меня, и из-за тебя я попал в тюрьму. Из-за тебя моя мать осталась совершенно беззащитной перед ним. Я пропустил свой восемнадцатый день рождения, выпускной в старшей школе. Из-за тебя моё прошлое укрепило моё будущее.
Я вздрогнула, когда правда, которую он держал в себе все эти годы, ранила прямо в цель. Эта рана так и не зажила полностью ни у одного из нас.
— Но… — подсказал Эмри, потянувшись за ещё одной горстью фисташек.
— Но ты встала между моими матерью и отцом, чтобы защитить её, защитить меня. Ты снова сделала это на этой неделе. Пыталась встать между мной и сумасшедшим, угрожающим нам обоим, а потом защитила меня от моей собственной матери, — прохрипел он.
— Если ты злишься из-за этого, то зря тратишь время, потому что я не собираюсь извиняться. Энтони Хьюго — бездарный слизняк, и твоя мать никогда не поднимет на тебя руку, — сказала я ему дрожащим от эмоций голосом.
Он протянул руку и взял меня за запястья, а его большой палец скользнул по старому шраму.
— Я не хочу извинений. Они мне не нужны. Я никогда в них не нуждался. Ты единственный человек в мире, который когда-либо вот так вступался за меня.
Я открыла рот, но он покачал головой.
— Да, Нокс и Нэш сделали бы это, если бы у них был шанс. Но я никогда не просил. Тебя мне тоже не приходилось просить. Ты просто сделала это. Потому что ты такой человек. Глупый храбрец. Опасно упрямый.
— Твои предложения и комплименты действительно отстойные, — сказала я.
Но Люсьен не улыбнулся. Вместо этого он снова сжал мои запястья.
— Сломанные мужчины ломают женщин, Слоан.
Я замерла.
— Люсьен, — прошептала я.
— Мой отец сломал мою мать до такой степени, что даже спустя годы она всё ещё остаётся жертвой, — продолжил он. — Возможно, из-за него она никогда
Я схватила его за предплечья, не зная, что сказать. У меня закружилась голова, и я чувствовала себя выбитой из колеи, как будто его слов оказалось достаточно, чтобы пошатнуть сами основы, на которых я выстроила свою жизнь.
— У меня в голове до сих пор раздаётся хруст твоих ломающихся костей, — признался Люсьен. — Меня там даже не было, но этот звук всё равно отдается эхом. Это первое, что я слышу, когда просыпаюсь утром. Это то, что я слышу каждый раз, когда ты выходишь из комнаты, и я хочу пойти за тобой. Это было моим напоминанием о том, что нужно оставить тебя в покое. Он мог убить тебя, а я не смог защитить тебя, потому что был за решёткой. Я не смог защитить её. Я не смог защитить тебя.
Мои глаза наполнились слезами. Я потянулась и обхватила его лицо ладонями. Его борода была грубой на ощупь.
— Люсьен, дорогой. В твои обязанности никогда не входило защищать свою маму. В твои обязанности никогда не входило защищать мир от своего отца.
— Между прочим, именно это я и говорил годами, — вмешался Эмри.
— Иди, приготовь запеканку, — огрызнулся Люсьен без всякого запала в голосе.
Эмри усмехнулся.
— Я предала твоё доверие. Я признаю это, — сказала я. — Я была молода и импульсивна, и мне была невыносима мысль о том, что он причиняет тебе боль. Ты слышишь, как ломается моё запястье? Я слышу, как он кричит и бьёт тебя той ночью. Это до сих пор преследует меня.
Люсьен закрыл глаза.
— Слоан…
— Нет. Теперь моя очередь. Я была напугана. Слишком напугана, чтобы выйти на улицу и остановить его. И слишком боялась, что он причинит боль моему отцу, если я расскажу ему. Возможно, если бы я ему рассказала, всё было бы по-другому. Но мы никогда не узнаем, потому что я позвонила в 911, хотя ты и просил меня не делать этого. И я наблюдала, как Уили Огден выводил тебя в наручниках, как ты и предполагал. И я никогда, никогда этого не забуду. Если бы в тот день я приняла другое решение, ты бы не узнал, как выглядит камера изнутри.
— Я бы узнал. В конце концов. Потому что был лишь один сценарий, при котором он остановился бы.
— Вот почему я позвонила. Потому что ты бы не оправился от этого. Ты бы всю жизнь думал, что ты такой же, как он. И между прочим, этот факт означает, что ты совсем на него не похож.
Люсьен втянул прерывистый вдох. его глаза прожигали мои.
— Но думать обо всех этих «что, если» — пустая трата времени, которое, как мы оба знаем, является драгоценным, — продолжила я. — Мне так жаль, что ты всю жизнь считал себя запятнанным. Думал, что не заслуживаешь счастья. Это разбивает мне сердце, Люсьен, потому что ты самый абсурдно щедрый человек, которого я когда-либо встречала. Ты видишь потребность и по-тихому её удовлетворяешь. Тебе не нужны зрители или похвалы. Ты посвятил свою жизнь исправлению ошибок на самом высоком уровне. И это героизм. Ты герой.