Точка опоры
Шрифт:
— Сырой силы?
— Магия, которая, по сути, никому не принадлежит.
— Хм?..
— Не спи, Поттер.
Гарри на это лишь сонно моргнул.
— Сила из этих мест нужна для полноценного циркулирования магических потоков. То бишь для того, чтобы магия не иссякла в мире и всегда обновлялась, — Драко внимательно следил за леди Лонгботтом, которая начала производить какие-то сложные пассы рукой, явно для того, чтобы вызвать огонь, о котором только что говорила. Маги, облаченные в ритуальные одежды, ей помогали.
Несколько минут над поляной стояла тишина, нарушаемая только шуршанием мантий, как внезапно Августа хлопнула в ладоши, и ровно в
— Думаю, все уже поняли, что вам предстоит пройти через огненный занавес. Остальное вы поймете сами, уже после окончания ритуала, — казалось, что старая волшебница прямо лучится энергией и энтузиазмом. Как потом узнает Гарри, этот ритуал — один из самых редких и сложных. Его возможно провести только при наличии трех профессиональных медиумов, которые, между прочим, не слишком часто соглашаются оказывать свои услуги кому бы то ни было. Однако для «Шести лордов» было сделано исключение. — Подходим по одному. Лишь когда человек окажется на другой стороне поляны, следующий сможет пройти через огонь.
Вот тут Гарри окончательно проснулся и тут же поежился — перспектива предстоящего события не радовала. Нет, страха не было. В конце концов, в его жизни случались вещи намного более плохие. Просто это «узнаете потом» нервировало. Сознание тут же подкинуло неприятную картинку ритуала на кладбище, когда возродился Волдеморт. Тогда он тоже не знал, к чему все приведет.
Драко, почувствовав, как напрягся любимый, тут же успокаивающе поцеловал его в шею, совершенно не заботясь о том, увидит ли кто-нибудь подобное проявление чувств или нет.
— Это безопасно.
Гарри лишь кивнул, вновь расслабляясь. «Все-таки поражаюсь тому, насколько легко Драко понимает меня. А ведь он же не эмпат, в отличие от меня». Ощущение клубящейся в воздухе магии, тепло любимого человека, присутствие рядом названного отца, крестного и других взрослых волшебников, на которых можно было опереться, окрыляло. Впервые за долгое время Гарри было хорошо и спокойно.
Процессия из магов медленно двинулась к огню. Они один за другим исчезали в белоснежном пламени. Увидеть, вышли ли они на противоположную сторону поляны, было невозможно, но это совершенно не нервировало Гарри. Он ощущал спокойствие и даже некоторое возбуждение других волшебников, находящихся здесь. Чужой боли он ни разу не почувствовал, поэтому спокойно шагнул в стену очищающего пламени, когда пришел его черед.
Странно, но в первую минуту юноше показалось, что он упал в воду. Чистую и теплую. Открыв глаза, которые инстинктивно закрыл, делая последний шаг, Гарри с удивлением начал озираться. Он находился в абсолютно белом пространстве: ни конца, ни края, ни верха, ни низа. Ничего. Пошевелить рукой или ногой было невозможно. Внезапно область прямо перед ним зарябила, образуя прямоугольник с каким-то изображением. Если бы Поттер не помнил, что находится в поместье чистокровных волшебников, то принял бы эту штуку за телевизор. Однако, присмотревшись, он понял, что нечто показывает его воспоминания. Картинки мелькали быстро, но можно было разглядеть кое-какие знакомые эпизоды.
Внезапно мельтешение остановилось. Гарри недоуменно моргнул. Прямоугольник мигнул, замерев на изображении Сириуса, падающего в Арку. Секунда — и воспоминание поглотило юношу. Ощущения были сходны с теми, что он испытывал, окунаясь в Омут Памяти. Однако
Воспоминания о прошедшем годе захватили юношу.
Школьные месяцы после прошлого Йоля пролетели в сознании незаметно — не так уж много событий того времени осталось без тщательного анализа. Момент смерти Сириуса длился непозволительно долго. Снова чувство отчаяния и боли от потери единственного дорогого ему человека, и тут же осознание — он жив.
Не стоит страшиться потерять своих близких. Надо просто сделать так, чтобы они остались живы. Стать сильнее и умнее, больше полагаться на других. В одиночку можно такого наворотить, что потом всю жизнь придется разгребать.
Тусклые воспоминания о лете в доме Дурслей не вызывали никаких эмоций, кроме легкого пренебрежения к себе тогдашнему — жалкому, раздражающему.
Внезапно перед Гарри появился образ голубоглазой светловолосой девочки. Той самой, что помогла ему освободиться. Помогла стать тем, кем он является сейчас. Поворотный момент его жизни. Юноша невольно улыбнулся своему личному ангелу-хранителю, ребенок весело засмеялся и растаял во вспышке света.
Когда Поттер открыл глаза, которые вновь непроизвольно закрыл, то его взору предстало воспоминание об его перемирии с профессором Снейпом. Было странно видеть, как отец осыпает его язвительными комментариями, а взгляд черных глаз остается холодным. Гарри невольно поежился. Он уже и забыл, каково это — быть презираемым этим человеком. Сердце судорожно сжалось — нет, невозможно было спокойно смотреть на это. Северус Снейп стал для него той самой семьей, о которой юноша так давно мечтал. Было страшно представить, что будет, если вдруг зельевар передумает и решит порвать всякие связи с мальчишкой, которого он не так давно ненавидел.
Гарри охватило безумное желание броситься прочь из этого странного места, только для того, чтобы убедиться, что названный отец все еще любит его. Увы, тело отказывалось двигаться. С отстраненной радостью он наблюдал за тем, как профессор спасает его от разъяренного Вернона. Забавно было наблюдать реакцию Люциуса, когда тот увидел Гарри Поттера на диване в доме Снейпа.
Вновь переживать тяжелый разговор об отношениях профессора и матери было больно, но почти тут же пришло осознание того, что Гарри давно простил за это предательство. Человек, давший ему надежду на счастливую семью, был гораздо важнее прошлого, которое уже не вернуть и не изменить.
С легкой улыбкой юноша наблюдал за моментом создания третьей стороны. Каким же наивным он был тогда, предлагая профессору и Люциусу сотрудничество и покровительство над Драко. Предполагал ли Гарри, с какими препятствиями ему придется столкнуться, прежде чем в стране воцарится хотя бы относительный покой? Нет. Впрочем, он ни о чем не жалел. До сих был горд, что решил идти собственным путем, перестав быть послушной куклой в руках директора.
Со стыдом наблюдал за собственным нервным срывом, когда подозревал профессора в том, что тот просто использует его. Сейчас, глядя на все со стороны, по прошествии долгого времени, Гарри понимал, что были все предпосылки к тому, чтобы предположить, что Снейп привязался к нему и действительно переживал. Просто тогда юноша был слишком погружен в собственные переживания и неуверенность, чтобы что-то замечать.