Точка опоры
Шрифт:
Воспоминания о днях, пролетавших в учебе и общении с Малфоем и Снейпом, вызывали тепло в груди. Было приятно вновь переживать волнение, которое возникло после разговора о том, что, возможно, Сириус еще жив.
Самый счастливый в его жизни День Рождения вызвал счастливую улыбку. Теперь Гарри отчетливо видел, что уже тогда профессор испытывал к нему теплые чувства. «Сюрприз» в виде живого и невредимого Сириуса заставил юношу недовольно поморщиться — обида того дня опять накрыла его с головой. Впрочем, почти сразу же Поттер вспомнил, насколько изменился его крестный, каким надежным он стал. Недовольство
Чувство щемящей нежности пронзило сердце, когда Гарри вновь ощутил печаль и одиночество профессора в ночь после его Дня Рождения. Все-таки удивительно, сколь сильно он полюбил этого человека всего за каких-то полгода, но юноша ни о чем не жалел. Наоборот, искренне благодарил Судьбу за такой подарок.
Затаив дыхание, Гарри смотрел на сцену встречи с Малфоем в Хогвартс-экспрессе. Так хотелось подойти и обнять испуганного парня! Жаль, что он просто просматривал воспоминания. Желание увидеть любимого было столь же сильным, как и недавнее желание увидеть названного отца.
Легкое смущение вызвало представление, устроенное им в первый учебный день. Было странно со стороны наблюдать за тем, как меняются собственные черты лица, а взгляд становится властным и непреклонным. Хотя больше всего Гарри поразила реакция учеников и учителей: они даже и не думали ему перечить. Это было так удивительно — раньше Поттер и не подозревал, что может произвести подобное впечатление на других людей.
Внезапно его затопила жажда расправы — вновь захотелось проклясть семикурсников за то, что те посмели напасть на Драко. Только теперь это была осознанная злость — тогда-то Гарри еще не понимал, что блондин ему дорог.
С легкой улыбкой наблюдал за тем, как они с Гермионой продумывали месть. Увидев же белую розу в своих руках, весело захихикал: Драко ему рассказал потом, сколько шуму поднялось в подземельях из-за этого невинного розыгрыша. Тепло разливалось по телу, принося умиротворение.
Разговор с директором, произошедший сразу после расправы над слизеринцами, вызвал тихую грусть. Гарри все-таки жалел, что так и не смог сохранить дружбу с этим волшебником. Ведь одно время он действительно считал Дамблдора кем-то вроде своего дедушки — заботливого и понимающего. Печально было осознавать, что они никогда не смогут вернуться к доверительным отношениям. Только не после всего, что произошло.
Поттер завороженно наблюдал за их дуэлью с Драко. Он еще помнил, как тяжело ему было сражаться в тот раз из-за ослабнувших щитов, поэтому юноша представить не мог, что со стороны это противостояние казалось прекрасным и смертельно опасным танцем.
Воспоминания о первом «политическом» совете факультета Гриффиндор вызвало в Гарри двоякие чувства: гордость, что он смог удержать ситуацию под контролем, и горечь оттого, что ему пришлось взять на себя роль правителя. Он никогда не хотел быть лидером, но жизнь раз за разом вынуждала брать на себя лишние обязательства.
С легким недоумением Поттер вспоминал разговор на призрачном рауте. «Сказки Бидля? Опа, я их так и не прочитал. Надо будет на досуге этим заняться, а то сдается мне, призраки таким образом хотели о чем-то рассказать».
Спор с Малфоем вызвал у Гарри удивление — теперь, смотря на ситуацию со стороны, он понял, что уже тогда
Инициатива Рона вновь созвать Отряд Дамблдора все так же вызывала тихую ярость. Гарри так и не смог понять, когда друг превратился в завистливую, жаждущую славы и власти мразь. Думать, что тот всегда был таким, не хотелось.
Увидев следующую сцену, Гарри мрачнеет: Снейпа вызвал Волдеморт. До сих пор юноша боится, что этот монстр решит пожертвовать своей магией ради мести предателям. Страх, что он окажется недостаточно силен, чтобы защитить любимых, никуда не делся.
Вновь его захлестнула злость из-за ссоры с Роном. Все-таки некоторые люди неисправимы: предпочитаю жить в своем маленьком мирке, никогда не задумываясь над чем-то глобальным. Это раздражало. Даже бесило. Неужели так сложно было понять, что квиддич в данный момент — не самое важное? Легкая горечь — уже тогда Гарри понимал, что пятилетняя дружба разрушается на глазах только из-за того, что рыжик не хочет взрослеть. Очередная склока и последующий удар Уизли вызвали лишь болезненную усмешку. Вот он, момент, когда Золотое Трио перестало существовать.
Чувство щемящей нежности затопило его, стоило только появиться воспоминанию об утешении Малфоя, который только что пережил нападение. Наверное, именно тогда появилось пока еще иррациональное желание оберегать этого хрупкого блондина.
Воспоминания цветастым калейдоскопом сменяли друг друга, заставляя принять все то, что произошло. Вот очередное собрание Отряда Хогварста, ссора с Роном, его слова о новом Темном Лорде. Злость, а потом страх, из-за которого даже сейчас начали подрагивать пальцы. Гарри до сих пор боялся стать вторым Волдемортом. И тут же осознание, что, нет, его таковым уже давно никто не считает. На стороне Поттера и остальных лордов огромное количество людей, которые верят в них и готовы всегда поддержать.
Сразу после этого осознания пришло ощущение-воспоминание об объятиях Драко, который убеждал своего бывшего недруга в том, что тот не похож на маньяка-убийцу. Странно было смотреть на эти неловкие попытки стать друг другу немного ближе.
Решение Дамблдора, озвученное в Большом зале, об изоляции Гарри не впечатлило. На этот раз не было даже той злости на предателей. Потому что юноша понимал, что эти две недели были подарком свыше: он во многом смог разобраться, отдохнул от постоянного внимания и обновил щиты.
С легкой насмешкой Поттер наблюдал за беседой с директором, проводившейся сразу после его изоляции. Приятно было видеть ошеломленное выражение на лице этого чародея.
Дальше воспоминания о произошедших событиях стали мелькать быстрее, так как не вызывали столь сильных эмоций. Принятие наследия, последующие перемещение в Поттер-мэнор, встреча и нелегкий разговор с дедушкой Ричардом, совместные полеты с Малфоем, деятельность Совета Восьми, посиделки у профессора, празднование Дня Рождения Гермионы, проведение ритуала становления главой Рода, занятия с Дамблдором, продвижение поисков описания «laurea ramis», подготовка к его проведению — все эти мгновения жизни пронеслись одной сплошной полосой.