Точка преломления

Симмонс Кристен

"Таким людям, как я".

— Нечего терять? — спросила она с надрывом в голосе. — Они забрали мою лучшую подругу и убили ее маму! Какие еще причины нужны, чтобы попытаться помочь?

Несмотря на то, что мне очень не хотелось, я поняла.

— Как Райан? — спросила я, стараясь отвлечь ее на минуту, пока придумаю способ убедить ее.

Она отвернулась к темному углу и опустилась на колени. Луч фонарика осветил коробку для вещей.

— Не знаю, — сказала она с раздражением. — И мне все равно.

— Вы расстались?

Райан, со своим

прилежным видом и школьной формой, был влюблен в Бет с первого года старшей школы. Сложно было поверить, что его нет рядом.

— Ага.

— Вот это да. Почему? Его не призвали, нет?

Она покачала головой.

— Он не в восторге от того, что я пропадаю здесь.

Я постаралась не обращать внимания на острую боль предательства. Райан тоже был моим другом. Он присутствовал при моем аресте, но был не таким храбрым, или глупым, как Бет. Он был умным. И он был прав.

Я плюхнулась на пол рядом с ней.

— Вот видишь, именно об этом я и говорю! Тебе не следует быть здесь! Сомневаюсь, что твои родители в курсе, иначе они посадили бы тебя под замок. Что будет, если брат Хармони тебя сдаст? Ты не хочешь попасть на реабилитацию, Бет, я серьезно.

"Если тебя вообще туда отправят".

— Я старше тебя на четыре месяца, — резко произнесла она. — Хватит меня поучать.

Я фыркнула. Правда заключалась в том, что я больше не чувствовала себя младшей, а наоборот. Как будто нас разделяли многие годы. Я пережила такие вещи, которых Бет, надеюсь, еще долго не придется испытать, если вообще придется.

— Вот, — сказала она, теперь уже мягче. — Это всё, что мне удалось сохранить для тебя.

Она толкнула коробку к моим ногам, и я увидела полный комплект одежды, включающий лифчик, а также несколько серебряных украшений, наполовину полную бутылочку шампуня, пилочку для ногтей и довоенный журнал. Мои пальцы скользили по сморщенным, влажным страницам. Маме нравилось читать такие журналы. Она выменивала их у женщин-добровольцев, которые работали в бесплатной столовой. Осознание того, что её руки касались этих страниц так, как теперь мои, окатило меня приятным ощущением. Я подумала о фотографиях, которые были у Чейза, и о кольце его матери, но не стала завидовать. Она была тем, кем была. Той, которая нарушала правила, если считала их бессмысленными. Той, которая предпочитала обращать внимание на хорошие и интересные вещи в жизни, а не на наше тёмное будущее.

— Откуда у тебя вся эта одежда? — спросила я.

— Ты оставила её у меня.

Ах да, теперь я вспомнила. Иногда я одалживала стиральную машину Бет и оставляла у нее некоторые вещи, чтобы было что надеть, пока остальное в стирке.

Я взяла всю одежду и журнал и осторожно завернула их в толстовку на потом.

— Он правда спас тебя из исправительной школы? — спросила она, кивая в сторону коридора.

— Это и многое другое.

Она вздохнула:

— Он так на тебя смотрит... будто если я выверну тебе руку, то его собственная отвалится. Райан никогда на меня так не смотрел.

— Он вроде как беспокоится о моей безопасности. — Я не знала, что еще сказать.

— Судя по всему, да, — фыркнула Бет. — Ты все еще любишь его, верно?

Я кивнула. На ее лице появилась неохотная улыбка.

— Ты все еще девственница?

— Да. Блин. — Я посмотрела через окно на его пустой дом, и мне захотелось, чтобы он все еще жил там, а я здесь, и все было бы так же легко, как его обычная вылазка ко мне во время комендантского часа.

— А. Хорошо. Я тоже. — Из ее горла вырвался короткий смешок.

Мы начали осторожный разговор, который крутился вокруг того, кем были раньше, но так и не касался этого. Я боялась открываться, потому что знала: я неизбежно снова потеряю Бет. Возможно, в какой-то мере она чувствовала то же самое?

Наше время заканчивалось. С каждым биением сердца я чувствовала тиканье часов.

— Мне жаль, что у вас с Райаном так вышло.

Она прикусила губу.

— Да. Полный отстой.

— Тебе не стоит говорить ему, что я была здесь.

— Я уже поняла.

— Не говори никому.

— Знаю.

— Даже своим родителям.

— Знаю.

По дверной раме постучали.

— Нам пора, — сказал Чейз, появляясь на пороге. Я слышала, как, пока мы с Бет разговаривали, он ходил из комнаты в комнату, проверяя, все ли чисто.

— Уже? Но вы только что прибыли! — воскликнула Бет.

Я тоже это почувствовала. Притяжение, корни, которые привязывали мои ноги к полу. Я не могла остаться, но хотела. Мне пришлось напомнить себе, что, останься я, моя жизнь не будет нормальной. Сейчас я ничего не могла с этим поделать.

— Бет, — прочистил горло Чейз. — Ты можешь уехать с нами.

— Нет, я не могу. Я должна продолжить. Ради Лори и Эмбер.

Тон ее голоса был столь решителен, что я знала: у нас не получится переубедить ее.

— У тебя есть возможность выбраться из города? — спросил Чейз, которого, очевидно, ответ Бет ничуть не удивил.

— У отца есть машина на случай непредвиденных обстоятельств, — ответила Бет. — Но мы никогда на ней не ездим.

— Она работает?

— Да. Он заводит ее раз в месяц, когда на него накатывают настроения вроде "моя жизнь — такое дерьмо, что я не могу даже водить машину".

Чейз достал из кармана сорок долларов наличными и передал их Бет.

— Сходи на заправку и купи канистру бензина и немного еды, что-нибудь долгого хранения. Спрячь это и смену одежды для себя и семьи в багажнике. Если вам придется быстро выбираться, вы будете готовы.

Он пытался обезопасить ее, несмотря на то как она набросилась на него при встрече.

— Измени имя и прическу, — посоветовала я. — И ищите места, где краской будет написано "Единая страна — единая семья". Если не выйдет, то поспрашивайте в бесплатной столовой о перевозчике. Но не разговаривайте с солдатами и Сестрами. Старайтесь не привлекать к себе внимание.