Точка преломления
Шрифт:
Я услышала Чейза раньше, чем увидела. Узнала звук его ботинок, шумевших в траве. Такая осторожная походка появлялась у него, когда он думал, что я могу удрать, словно кролик. Я выпустила пулю из пальцев, но продолжала чувствовать ее твердость возле ноги.
— Ты не виновата, — тихо сказал он.
— Знаю.
Я сильнее вцепилась в изгородь.
— Нет, не знаешь.
Я ударила по изгороди достаточно сильно, чтобы сломать прогнившее дерево. Руку пронзила боль, но дыхание стало ровнее. Он не напирал на меня, но стоял близко, точно зная, какая степень поддержки мне необходима.
—
Мы вернулись в машину и поехали на север.
Глава 15
Я резко пришла в себя в полной тишине, с острым ощущением, что осталась одна в машине. Кожа покрылась мурашками от жуткого предчувствия. Остальные в беде. Что-то случилось.
С этими мыслями я вылетела из двери быстрее, чем сделала следующий вдох. Было холодно, но не настолько, чтобы замерзли лужи на асфальте. Воздух остудил костяшки моих пальцев, опухшие и горевшие после удара по изгороди. Я обхватила себя руками и с бьющимся сердцем осмотрела затемненную крытую стоянку. Я злилась на себя за то, что уснула. Снаружи сквозь серебристо-серые тучи пробивался рассвет — я отключилась минимум на три часа.
Украденная патрульная машина была припаркована рядом с накрытым брезентом автомобилем на нижнем уровне строения. Слева трещина с торчащими кусками арматуры и отвалившимися бетонными глыбами тянулась к пустому проему рядом со мной, где естественный свет был ярче. Горы щебня и камней снаружи закрывали мне обзор, а легкий ветерок мгновенно покрыл слоем пыли одежду и волосы. Одно дело — смотреть экстренные выпуски новостей, и совсем другое — находиться здесь вживую. Внезапно мне показалось, будто я проснулась в пасти какого-то гигантского чудовища, и оно вот-вот сомнет меня своими бетонными зубами и проглотит целиком.
Прямо перед выходом на земле валялся огромный металлический знак, погнутый и поцарапанный, но все еще читабельный.
"Международный аэропорт Чикаго Мидуэй".
— Чейз! — позвала я громким шепотом. Ответа не было. Паника схватила меня за шкирку.
Около входа показался Шон. Он переоделся обратно в гражданское, за исключением пистолета, заткнутого за ремень. Его лицо отражало нетерпеливое раздражение. Впервые за много недель он стал ближе к Ребекке, но она все еще была недосягаема.
— Хорошо, что ты проснулась, — сказал он. Он проследил за моим взглядом, когда я посмотрела ему за спину на груду серого камня, когда-то бывшую терминалом аэропорта. — Марко сказал, что здесь мы должны ждать встречи, но тут кладбище. В буквальном смысле, — добавил он.
Я знала, что он не хотел дожидаться сопротивления. Я тоже не хотела. Я хотела вытащить Ребекку и убраться отсюда, но мы были не готовы. Такер поделился кое-какими сведениями об устройстве здания реабилитации и расположении охранников, но в этом районе хозяйничало чикагское отделение. Мы не могли вторгнуться на их территорию без официального представления, Уоллис назвал бы это дурным тоном. И если они действительно были такими суровыми, как говорили Марко и Поло, нам не хотелось бы произвести плохое впечатление.
— Где он? — быстро спросила я. Но сразу исправилась: — Где они?
Шон показал за угол, где, прислонившись к внешней стене стоянки, в пыли спал Такер, уронив голову на грудь. Небо тяжело давило на нас — собирался дождь.
— Чейз, — настаивала я.
— Расслабься. Он в дозоре. На том холме. — Шон махнул на кучу камней в противоположном конце здания. — Он просил присмотреть за тобой пока. Я сказал, что подежурю первым, но ты же его знаешь...
Я его знала. Когда он чего-то хотел, его никто не мог переубедить. Но я чувствовала, что что-то не так, иначе он не отошел бы так далеко от Такера.
Я пошла в направлении, указанном Шоном, замечая все бетонные завалы, закрывающие нам обзор. Эти завалы образовывали стены, покрывшиеся пятнами от непогоды и рисунками против МН. По земле было рассыпано битое стекло. За нами могли наблюдать сотни глаз, а мы бы ничего не узнали. Слишком много мест, чтобы спрятаться.
— Чейз, — тихо позвала я, зная, что окружение заглушит мой голос, но опасаясь говорить громче на незнакомой территории. Мой пульс зачастил, когда я не увидела его за первым поворотом. Здесь выросла высокая трава, скрывая неровную дорогу и приглушая мои шаги.
Я задержала дыхание, прислушиваясь к любому звуку, который направил бы меня к нему.
Тяжелое дыхание, в десяти ярдах. Не думая, я рванула на звук прямо через заросли и увидела, что Чейз стоял на земле на четвереньках. Дыхание его было натужным и прерывистым. Одной рукой он обхватил живот, как будто его ранили.
— Чейз!
Я побежала к нему. Услышав меня, он резко выпрямился, но не поднялся и одной рукой сделал мне знак остановиться.
— Возвращайся в машину, — слабо приказал он.
Я остановилась, инстинктивно наклоняясь и оглядывая окрестности. Опасность, я чувствовала ее запах в наэлектризованном воздухе.
— Возвращайся в машину! — велел он более настойчиво.
Я продолжала испуганно осматриваться, но ничего не заметила. Я прислушалась, но до моих ушей доносился лишь шелест ветра в траве. Здесь никого не было. Только мы.
— Я... не понимаю.
— Пожалуйста, — попросил он и снова упал на четвереньки. От напряжения его спина выгнулась, как у умирающего животного, и тогда я поняла. Никакой угрозы не было, кроме него.
Явный страх в его голосе потряс меня до глубины души. Чейз всегда был таким сильным, но не сейчас. Сейчас он сорвался. Как Уоллис на крыше горящего здания, он толкал меня прочь.
Я не уйду.
Я осторожно пошла к нему, каждый его лихорадочный вздох казался мне ударом.
Его страдания причиняли мне такую боль, которой я никогда раньше не испытывала. Хуже, чем моя собственная. Моя сила дрогнула. Я чувствовала себя абсолютно беспомощной.
Я представила, как он вел себя в машине, изображая хладнокровие, когда я засыпала на сиденье рядом с ним; пряча эту удушающую панику до тех пор, пока я не отключилась. Представила мысли, наполнившие его голову после того, как я замолчала. Моя мама, которую убили у него на глазах. Погоня за мной в изолятор, потом на пожар в "Веланде". Раз за разом мы оказывались на волосок от смерти, и в конце концов это закончилось возможностью все изменить, которая моментально провалилась.