Точка возврата
Шрифт:
– Не обращай на них внимания, – дружелюбно сказал Седых. – Присаживайся ко мне, я тоже Есенина люблю. Вошли Белухин и Зозуля.
– С пустой сумой, добытчики? – спросила Анна Григорьевна.
– Хрен чего увидишь, – садясь, проворчал Белухин. – Падера.
– Что? – не поняла Невская.
– Поземка, – пояснил Зозуля. – Так здесь ее называют.
– Это и есть пурга? – уточнила Невская.
– Разновидность. Внизу, у поверхности, трехметровый слой взметенной снежной пыли, а вверху
– Верю вам на слово, – поежилась Невская.
– Другое дело, – продолжал Зозуля, снимая унты и подставляя их поближе к печке, – когда низкие слоистые облака со снежными иглами опускаются до поверхности и смешиваются с поземкой. Ад! Тогда и в двух метрах ничего не увидишь – так называемая «темная пурга». К счастью, нам это как будто не угрожает.
– Накаркаешь, – Кислов постучал по столу.
– Вряд ли, – сказал Белухин. – Сегодня облака повыше, чем вчера, похоже, будут рассеиваться. Ну а поземка длится недолго.
– Сколько? – спросила Невская. – Час, два?
– Да нет, дочка. Суток трое.
– Значит, нас трое суток могут не найти?
– Свободное дело, – кивнул Белухин. – Сверху ничего не видать. Матвеич, однако, придумал костер разжечь.
– Вы думаете, это поможет? – обратилась к Анисимову Невская.
– Надеюсь.
– До чего есть хочется! – вздохнула Лиза.
– Ты сама сдобная булка с изюмом, – пошутил Солдатов, как бы случайно кладя ей на колено руку.
– Не по твоим зубам, – Лиза сбросила руку.
– А по чьим?
– Мой мужчина должен быть скромный, положительный и обязательно в очках. Как Михаил Иваныч.
– Елизавета Петровна… – пробормотал Зозуля. – Я, конечно, польщен, но…
– Николай Георгиевич, – выручил Зозулю Чистяков, – допустим, что поземка действительно продлится трое суток. А если костер не удастся разжечь, или его не увидят? Неужели мы будем пассивно ждать?
– Предлагай, – сказал Белухин.
– Ты, Игорек, можешь активно, – сказал Солдатов. – Танцуй, разучивай песни. Хочешь, научу? – И заверещал: «Арлекино, Арлекино…»
Чистяков поморщился.
– У тебя, Слава, молчание лучше получается.
– Точно, как мой директор парка, – удивился Солдатов. – Он меня и в эту чертову командировку втравил, чтоб я на собраниях не возникал, не мутил воду. Тузиков его фамилия, случаем, не родственники?
– Пассивно мы ждать не будем, – сказал Анисимов. – Ого, на завтрак какао?
– Шоколад – харч особый, – Анна Григорьевна раскрошила на тряпочке полплитки шоколада и ссыпала в кипяток. – Просто так, в натуре его есть не следует, от горячего какао больше сытости будет.
– Обжираловка! – фыркнул Солдатов.
– Завтрак королей, – поведал Зозуля. –
– С жиру бесился, – буркнул Кислов.
– Карл XII был очень худой, – вступился за короля Зозуля.
– Похудел, когда от Полтавы драпал, – добродушно заметил Белухин, помешивая в кастрюле большой деревянной ложкой. – Аж штаны сваливались.
– Мы с Зоей читали книгу известного врача Брэгга, – сообщил Гриша. – Оказывается, голодать бывает очень полезно для здоровья.
– Кому? – окрысился Кислов. – Сам небось жрал в три горла, а других сажал на диету.
– Брэгг лично голодал по две-три недели, – примирительно сказал Гриша,
– и очень хорошо себя чувствовал.
– А его жена? – насмешливо спросил Кислов.
– Что жена? – не понял Гриша.
– Ей-то какой прок…
– Эй, Захар! – прикрикнула Анна Григорьевна, звеня кружками. – Язык попридержи.
Каждому досталось по полторы кружки напитка, и одну, почти полную Анна Григорьевна оставила про запас.
– Тебе на полдник, сынок, – сказала она Грише. – Они матерые, поговеют, а ты растешь.
– Ни за что! – гордо заявил Гриша. – Все излишки положено разделить между женщинами.
– Женщины – они живучие, как кошки, – улыбнулась Анна Григорьевна. – Ладно, половину тебе, половину Борису, справедливо?
– Зоя, подтверди, что я не возьму ни капли!
– Не возьмет, – подтвердила Невская. – Мне кажется, справедливее все отдать больному.
– Ни в коем случае, – возмутился Седых. – Я не двигаюсь, энергии не трачу.
– Нашли о чем спорить, – Кислов махнул рукой. – Эта горячая водичка такое же какао, как Солдатов – Алла Пугачева. Другой вопрос – полплитки осталось, вот и раздай, мамаша, каждому по дольке. Кто за?
– Перебьешься, милок, – Анна Григорьевна спрятала шоколад в сундук. – Тебе собственного жиру на месяц хватит.
– Тепло и мухи не кусают, – Белухин расстегнул полушубок. – На совет, мужики! Илья, командуй, кому слово.
Шельмец вдруг зарычал и подался к двери.
– Вот и первый оратор! – обрадовался Солдатов. – Докладывай, Шельмец.
– Как бы не так… – Белухин прислушался. – Дверь за собой хорошо прикрыл, Михаил Иваныч?
– На засов, – ответил Зозуля. Он подошел к окошку, дохнул на стекло, протер рукавом и жестом подозвал Гришу.
– Батюшки… – прошептала Лиза.
– Медведь! – прильнув к окошку, закричал Гриша. – Какой огромный! Зоя, настоящий медведь!
– Эй, посторонись! – Кулебякин спрыгнул с верхних нар, схватил топор.
– Не суетись, – Белухин крепко взял его за руку. – Илья, где твоя пукалка?