Точка
Шрифт:
— И что вы о них думаете?
Официант бросил взгляд на планшет.
— Ерунда. Наподобие дверного звонка. Вы звоните, у нас загорается лампочка под блюдом.
— А виссер?
— Домашний телефон обходится мне дешевле.
— Спасибо, — сказал Искин, отпуская официанта.
Тот коротко кивнул и удалился, пропустив под тент семью — упитанного мужчину, его высокую жену и двух детей лет шести-восьми, мальчика и девочку.
Искин склонился над бифштексом. Мясо пахло замечательно.
Несколько минут Искин с аппетитом ел, изгнав из головы все посторонние мысли. Кинбауэр говорил, что за едой надо думать исключительно о еде, только так формируется залог здорового пищеварения, которое есть путь к долгой и не изнурённой болезнями жизни. Для разговоров, говорил он, для размышлений и прочего существует уйма другого времени. Вы можете заниматься своими делами даже во сне. Так извольте хотя бы полчаса поработать на собственный организм, не принуждая его к несварению и прочим проявлениям вашей несдержанности.
Кинбауэру, впрочем, это не помогло.
Искин мотнул головой, запрещая себе переключаться с бифштекса на мертвеца. Прекрасное, хорошо прожаренное мясо. Волоконца — одно к одному. Режется, как масло. Он кивнул появившимся на столе чашечке кофе и куску штруделя на блюдце. Очень кстати.
Как-то само собой пришло воспоминание-картинка с утренней бумажной тарелкой от Франца Бюхеля с рисовой кашей от господина Пфальца, которую Стеф сложила пополам, и Искина передернуло. Так и аппетит испортить недолго. Ощущая мясо, картофель, горошек, масло, образовавшие во рту изысканный вкусовой букет, он даже зажмурился, а когда снова открыл глаза, обнаружил севшего напротив мужчину лет сорока пяти в светло-коричневом пиджаке и светлой шляпе.
Лицо у мужчины было обычное, челюсть тяжеловата, глаза расположены близко к переносице, над верхней губой пробивались короткие светлые усы. Особой приметой, наверное, можно было считать родинку, приклеившуюся в уголке глаза. Бутафорская слеза и только, обозначающая амплуа.
Плаща при мужчине не было.
— Здравствуйте, — сказал незнакомец, слегка приподняв шляпу.
— Здравствуйте, — сказал Искин.
— Я смотрю, вы пообедали, — мужчина показал глазами на опустевшую тарелку. — Не против поговорить?
— О чем? — спросил Искин.
Холодок прополз ему за шиворот, юниты под кожей зашевелились, воспринимая неосознанную тревогу.
— Вас зовут Георг Шлехтер? — спросил мужчина.
Когда-то Искина действительно звали так. В самый первый год после побега из Киле близ Шмиц-Эрхаузена.
— Вы, должно быть, ошиблись, — улыбнулся он. — Меня зовут Леммер Искин.
Незнакомец улыбнулся в ответ. Так же скупо, едва показывая кромки зубов, словно копируя чужую мимику.
— Пусть так. В свою очередь…
Мужчина
— …представлюсь и я. Август Мессер, служба безопасности. Чтобы не портить вам обед, я дождался, когда вы расправитесь с бифштексом.
Родинка в виде слезы наполняла любые его слова иронией.
— Ничего, — сказал Искин. — У меня крепкий желудок. Но за заботу, конечно, благодарю.
— Тем более, сытые люди более расположены к разговору, — добавил «безопасник».
— У нас пока просто разговор?
— Да.
Искин взял штрудель.
— Но отказаться я не могу?
— Вам совершенно не выгодно отказывать нам в беседе.
— Я тоже так думаю.
Искин впился в штрудель зубами. Мессер с улыбкой посмотрел на него, снял шляпу и поднял палец, призывая официанта.
— Кофе, — заказал он, когда тот появился. — И, пожалуйста, большую кружку. И сладкий, будьте добры.
— Конечно.
Официант удалился, а Искин неторопливо дожевал штрудель, в конце промокнув салфеткой сладкие черничные губы.
— Не волнуетесь? — спросил Мессер.
— Нет.
Искин глотнул горечи из крохотной чашечки.
— Мы знаем, что вы работали в Киле, — сказал Мессер.
— Это не верно.
— Почему?
— Я был зэк. Подопытный.
— По нашей информации, вы числились среди персонала фабрики.
Искин кивнул.
— Как все зэки.
Перед Мессером поставили большую белую кружку кофе.
— Сколько? — спросил он.
— Марка, — ответил официант.
Мессер достал портмоне из внутреннего кармана добротного, в полоску, пиджака.
— Пожалуйста.
Он вложил в ладонь официанта истертую банкноту.
— Благодарю, — сказал тот.
Мессер принялся размешивать сахар в кружке. Ложка едва слышно скребла по дну и не касалась стенок.
— Что еще вам интересно? — спросил Искин.
Мессер вздохнул.
— Вы куда-то торопитесь?
— Пока нет.
— Хорошо, — Мессер отхлебнул кофе. — Здесь тихое место. Есть, конечно, места потише, но они не настолько уютны.
Искин выпрямил спину.
— Господин Мессер, если это угроза…
— То что?
«Безопасник» сделал новый глоток, глядя на Искина поверх кружки. Ответа не последовало. Мессер достал из кружки ложку, аккуратно, видимо, по давней привычке, протер ее салфеткой и отложил в сторону.
— Вы правильно замолчали, — сказал он. — В вашем шатком положении строить из себя поборника прав и свобод было бы опрометчиво. Но я, на самом деле, далек от каких-либо угроз в ваш адрес. Мы просто разговариваем. В какой-то мере обмениваемся информацией. Я — вам, вы — мне.