Тогда спаси меня...
Шрифт:
Вот уже более хронома Маланта пыталась поощрить его к связи, но у него не было никакого желания. Иеракс слишком устал за последние дни на границе и с отчетами на космодроме, чтобы играть в брачные игры. И сейчас, вместо того чтобы откликнуться на призыв эраны, он бродит по комнате и, молча, думает. Думает о своих проблемах. И чем дольше она наставала, тем больше это его раздражало. Плоть перестала отзываться на ее ласки, а ее красота была лишь картинкой на стене, не более.
Уже более цикла он бегал от этой женщины, прячась за работой и делами стаи, лишь бы подальше. И это отчуждение росло с каждым днем. А после
— Иеракс! — снова повторила женщина и медленно поднялась с кресла. Подошла вплотную. — Разве я прошу многого? Почему ты не хочешь отвечать?
Она положила ладонь ему на грудь и блеснула большими глазами. Вторая ее рука скользнула вниз, желая поймать хвост своего атана. Он вильнул в сторону и недовольно нахмурился. Все, он дошел до точки кипения.
— Нет. Сколько раз я тебе уже сегодня сказал. Я не в настроении.
— Чем же я тебе не угодила? Я готова и жажду родить тебе сына. Мне на Лузуту обещали, что это лекарство точно поможет. Я могу зачать. Слышишь? У меня начался цикл. Самое время. Разве тебе не нужен второй сын? Нашей семье нужен второй наследник, для того чтобы утвердить твою мужскую силу.
Вместо ответа Иеракс зарычал, стиснув зубы.
— Наследника может дать и Зенон, — сверкнул он глазами, поймав юркую руку эраны.
— Зенон? — она саркастически хмыкнула. — С этой инопланетянкой? И что у них получиться? Слабый гибрид. Разве может столь слабая женщина с неясной родословной дать семье Фидмин достойного наследника? Если он и родиться, то каким будет? В ней же совершенно нет ни выносливости, ни силы, ничего, что так восхваляется в народе хероны! А сам Зенон… — она осеклась и поджала нижнюю губу.
— Договаривай, — зло сузил глаза Иеракс.
— Он уже неполноценный. Разве от такого херонца может быть хороший потомок даже от херонки?! Не говоря уже о какой-то там землянке?! Три цикла, Иеракс! Три цикла твой сын борется с болезнью. И что? Семь стандартных вращений назад у него был приступ пятой степени! — она язвительно оскалилась и отшагнула назад. — Подумай не о себе, а о стае Керкира и роде Фидмин! Им нужна нормальная надежда, а не…
— Закрой рот! — изогнул в презрении губы Иеракс. — Я не желаю слушать этот бред.
— Это не бред, мой атан! Это чистая правда. Хватит тешить иллюзии! Опомнись! Тебе нужен нормальный потомок! И его тебе должна дать я! Слышишь? А не эта землянка!
— Пошла вон! — резким жестом указал он на дверь. — Я не собираюсь больше это слушать!
Иеракс понимал, что отчасти эта женщина была права. От этого было лишь больнее. Ведь действительно, Глава Рода продолжал где-то в глубине души тешить надежду, что прежний Зенон когда-нибудь вернется. Вернется и еще удивит всех своей силой, мужеством и решительностью, присущей его роду. В это хотело верить его отцовское сердце. Он отказывался опускать руки. Пока он, Иеракс ат Фидмин Эгор, еще жив, пока в его жилах течет горячая кровь, он не перестанет верить и бороться!
Маланта, услышав резкий тон мужа, направила на него обиженный взгляд из-под лба,
— Ты не глупая женщина, Маланта. Должна понимать, что тебе сейчас лучше уйти.
Красивое лицо эраны перекосила маска гнева. Опалив мужа глазами, полными презрения, она пошла прочь. Кулаки ее были с силой сжаты, а взгляд обещал, что это она так просто не оставит.
Закрыв за нею тяжелую дверь, Иеракс устало упал на еще теплое после неё кресло и закрыл лицо руками. Он заплакал. Заплакал, как малый щенок. Заплакал от боли, переполнявшей душу, сердце, разум. Теперь никто не видел. Теперь можно. Можно поплакать со всей силой, скрыв ото всех, что болит сердце. Больно было Зенону, а плакал отец.
Да, херонцы тоже могут плакать. Да, у них тоже бывают минуты слабости. Минуты горя и страдания.
*** *** ***
Меня разбудил тихий, едва сдерживаемый смешок. Я медленно открыла глаза и увидела…
Ее детское личико с огромными темно-синими глазищами напоминало одну куклу, которой я игралась в детстве. Таких уже давно не выпускали, а мне досталась по наследству. Ее все называли Барби. У этой девчушки всё было как у той Барби: и носик маленький, и остроконечный подбородок, и огромнющие глаза. А маленькие острые звериные ушки, выглядывающие из белоснежной шевелюры, уложенной в длинное каре, довершали умилительно восхитительный образ девчушки. Авитала, дочь Иеракса и сводная сестра Зенона, мило мне улыбалась, положив на сложенные одна на одну пухленькие ручки кругленькое личико.
— Привет! Ты уже проснулась? Мне мой брат сказал, что тебе уже лучше. Как ты себя чувствуешь? У тебя ничего не болит? — защебетала тоненьким, как колокольчик, голоском визитерка, не давая даже звука произнести. — Мне сказали, что тебя привезли без сознания. Ты два дня лежала, горячая такая! Доктор сказал, что у тебя лихорадка. Зенон тут как приклеенный просидел! — сделала она большие глаза, наблюдая, как я сажусь в постели. — Мы с Ташей заходили тебя проведывать аж пять раз! Мне Таша про тебя столько всего рассказывала! Что ты такая хорошая и добрая. Что ты любишь с ней играть! И я хочу с вами поиграть. Можно? Я буду себя хорошо вести. Правда-правда!
Я оглянулась, когда почувствовала, что сзади кто-то шевельнулся. Сначала подумала, что это Зенон. Оказалось, что Таша. Моя девочка счастливо улыбалась и плакала.
— Ты чего, Ташенька? — обняв девочку, спросила я. — Чего ты плачешь?
— Я думала, ты бросишь меня, — крутя кулачками по заплаканным глазенкам, хныкала земляночка. — Я так боялась… а меня увели. Сказали, что я буду спать с Авиталой в ее комнате, пока ты болеешь. Мне было страшно…
— Ну, все-все, — прижав к себе, погладила ее по головке. — Я уже выздоровела. Видишь? Со мной все в порядке. Не плачь.
Таша быстро успокоилась и взяла с меня клятвенное обещание, что я больше так не буду. Я пообещала, что постараюсь.
— А как вы сюда попали? — спросила я Авиталу, севшую рядом на край постели и с интересом наблюдавшую за процессом успокоения ровесницы.
В ее глазах было удивление. Почему — я не расспрашивала.
— Нас привела Эмма.
Эмма — была одной из немолодых горничных, что приглядывала за девочками вместе с Тесорой.
— А где она?
— Она нас оставила и сказала, что скоро заберет.