Толкин русскими глазами
Шрифт:
Формулировка ее утверждения слишком политически заряжена для постсоветской эпохи. Фальсифицированная победа большевиков над меньшевиками в ходе Октябрьской революции 1917 года заложила основу для прихода Ленина к власти и учреждения коммунистического государства.
Шрейнер заканчивает свой доклад утверждением, что "Черная книга Арды" - глубоко либеральная книга, "ибо именно либерализм одной из основных и первейших ценностей называет свободу личности, ставя ей едва ли не единственное ограничение: "свобода личности ограничена только свободой другой личности". Приложите эту максиму к "Черной книге", и посмотрите, что получится. Потому что пятое, и, наконец, самое главное, что оказывается в ней привлекательно для людей и делает
Толкинизм в России
Официальная публикация сокращенного перевода первого тома (1982 г.) М&К, дополненная самиздатовскими переводами второго и третьего томов (середина 80-х годов), вызвала первую волну толкинизма. Прежде количество толкинистов не напоминало даже легкую морскую зыбь. Несовместимость официального перевода первого тома М&К и самиздатовских продолжений понуждала многих читателей первой волны толкинизма к поспешному поиску дефицитного английского оригинала. Относительно доступным источником служила возможность заказывать микрофильмы в Библиотеке иностранной литературы в Москве, где работал Владимир Муравьев. Однако необходимость свободно читать по-английски стала причиной того, что в эту когорту толкинистов, по существу, входили только интеллектуалы-гуманитарии.
Прочитанный оригинал поразил их. В своей статье36 о переводах Толкина, Сергей Смирнов изящно сформулировал это так:
Увы! Оригинал оказался совершенно другой книгой. Настолько другой, что позднее своему сыну я уже не дал читать ни перевод "Радуги", ни, тем более, "Северо-Запада". После нескольких месяцев блуждания по полкам домашней библиотеки они не смогли найти свое место даже рядом с "Волшебником..." Волкова, "Айболитом" Чуковского и "Буратино" Толстого, которые кажутся мне теперь честнее, поскольку не прикрывали свои "вариации на тему..." именами авторов первоисточников.
"Волшебник Изумрудного городя" Александра Волкова написан по мотивам "Волшебника страны Оз" Фрэнка Л. Баума (1856-1919). "Доктор Айболит" Корнея Чуковского (1882-1969) основан на "Докторе Дулиттл" Хью Лофтинга (1886-1947). "Золотой ключик, или, Приключения Буратино" Алексея Толстого (1883-1945) - это пересказ "Приключений Пиноккио" Карло Коллоди (1826 1890). Эти три классических произведения русской детской литературы гораздо больше ассоциируются с их русскими авторами, нежели с авторами оригиналов.
Русская адаптация произведений и философии Толкина имеет ощутимое влияние на явление, называемое "толкинизмом" в России - одно из философских течений, с помощью которых русские стремятся заполнить философский вакуум, оставленный крахом коммунизма. Эта адаптация усугубляется тем, что К. В. Асмолов сжато объясняет в своей статье37, посвященной истории толкинизма в России, как слишком частое чтение Толкина "вне контекста".
Дело в том, что наши почитатели Профессора, в отличие от тех, кто изучает его наследие на Западе, не представляют себе размеров подводной части того айсберга, на вершине которого покоятся его работы. Это и мифологическое наследие Англии и ее соседей, на базе которого Профессор создавал свои собственные мифы, и некоторые моменты биографии самого Профессора, без знания которых очень сложно правильно расставить акценты. Европейцы изучают наследие Толкина так же, как у нас изучают наследие Пушкина: зная и чувствуя корни; связывая жизнь писателя с эпохой, в которую он творил; пытаясь понять мотивы его поступков. А у нас - частично от неграмотности, частично от нежелания искать, подменяют реалии собственными искусственными и надуманными конструкциями, в которых то, что есть на самом деле, превращается в то, что авторы этих конструкций хотят видеть.
В собрании заметок38, которые он сделал в расчете на написание в будущем истории толкинизма в России, Владимир Попов описывает идеологический вакуум, который сформировался в Советском Союзе в период
По его словам, на этом начальном этапе в первой половине 80-х годов, в движении участвовали не широкие массы, а интеллигенция, испытывавшая "тотальное недоверие к любому провозглашенному девизу". Он уподобляет интеллектуальный климат того времени распространенному присловью: "мы делаем вид, что работаем, - нам делают вид, что платят". Или применительно к описанию интеллигенции: "нам делают вид, что рассказывают о социализме, мы делаем вид, что слушаем".
Согласно Попову, в противовес "моральному кодексу строителя коммунизма", Толкин стал альтернативным учебником порядочности, который формировал характер нового советского поколения. Толкин стал "азбукой веры - но в светлое и разумное, а не в нечто весьма абстрактное, но скомпрометированное реальной историей применения этой самой абстракции. И, возможно, главное - абсолютно ненавязчивый и ни к чему не призывающий. Возможно, ключевое слово для ВК - книга личностного выбора".
Личностный выбор был антитемой советскому моральному кодексу, учившему, что общественные интересы важнее личных. В политическом климате 80-х, это было опрометчивым утверждением.
Перестройка и последующий крах Союза и государственной монополии на издательскую промышленность подготовили почву для второй волны русского толкинизма. Во время "издательского бума", последовавшего за перестройкой, свобода печати постаралась удовлетворить ранее подавлявшийся спрос на запрещенные книги, такие как произведения Толкина, Нортон, Флеминга, Клэнси, Солженицына, Пастернака и Стругацких. В изобилии появились пиратские издания, не соблюдавшие авторских прав и не выплачивавшие гонорара переводчикам.
В этот период на рынке появились четыре русские версии ВК. Однотомный, сильно сокращенный перевод Зинаиды Анатольевны Бобырь вышел в 1990 г. Перевод ВАМ - в 1991 г. Однако основными соперниками за звание самого популярного интерпретатора произведений Толкина среди русскоязычной читательской публики немедленно стали полные переводы М&К (1988,1990 и 1992 гг.) и Г&Г (1991 г.).
Вокруг вопроса о том, какой перевод считать лучшим, в России бушуют страсти. Одна из русских персональных веб-страниц, на которой ее владелец поместил список своих любимых книг, содержит предупреждение читателям: "Ни в коем случае не читайте перевод Муравьёва (им сейчас завалили книжные магазины), а тем более "пересказ для детей" (компилятором, кажется, какой-то А. Яхнин). Это опасно для душевного и физического (побьют, когда будете цитировать) здоровья как вашего, так и окружающих"39.
В преддверии выхода киноверсии ВК Питера Джексона в 2001 г., один русский веб-сайт провел выборочный опрос общественного мнения40, кому стоит поручить перевод кинофильма. Из 264 опрошенных, 20,8% считали, что перевод должен был быть поручен Муравьеву (Кистяковский умер в 1987 г.), и 19,3% проголосовали за Г&Г. ВАМ, Грузберг, Волковский или К&К, как возможные кандидаты в опросе не упоминались. Большинство участников опроса (44,5%), однако, не выбрали ни один из вышеперечисленных вариантов. Эти респонденты считали, что в переводе должны принята участие наиболее влиятельные члены толкиновского фэндома. Так, в конце концов, и случилось. Перевод субтитров был осуществлен командой русских толкинистов41. Составители опроса не лишены чувства юмора. Один из возможных вариантов был: "пригрозить терактом студии в случае плохого перевода". Этот ответ выбрали 5,6% респондентов.