Только не дворецкий
Шрифт:
И все хором повторяли: «Аминь».
Люси Беатрис Мэллесон, больше известная под мужским псевдонимом Энтони Гилберт, получила приглашение в клуб, подписанное Дороти Сэйерс, в котором подробно объяснялись цели и правила клуба.
Цели меня совершенно не интересовали, — замечает Мэллесон. — Весь снобизм, имеющийся в моем организме, возрадовался при мысли о том, что я встану на одну доску с Великими. А Детективный клуб был местом действительно элитарным. Энтони Беркли основал его несколькими годами ранее, чтобы собрать аристократию детективного мира. Условия приема были очень жесткими: популярность не имела значения, продажи не имели значения. Ни при каких условиях туда бы не приняли автора триллеров. Если бы Эдгар
Люси никогда до того не видела Дороти Сэйерс, но хорошо помнила ее послевоенный сборник стихов и поэтому представляла себе томную тонкую деву поэтической внешности. Однако когда она прибыла в отель на Нортумберленд-авеню [6] , где должен был проходить торжественный обед, ее встретила величавая дама весьма внушительных размеров, в черном платье и пенсне. Среди присутствующих было много знаменитостей, обед был великолепен, но самое большое впечатление на Люси произвел «необычный порядок инициации»:
6
На Нортумберленд-авеню находятся чрезвычайно дорогие и престижные отели; возможно, речь идет об отеле «Виктория». По-видимому, в тот год банкет проходил там, а не в «Кафе-Рояль».
Вряд ли когда-либо мистер Честертон выглядел более величественно, чем в этой роли. Гигантская фигура в черной мантии торжественно вплыла в холл, освещенный лишь факелами, остальная процессия медленно обтекала его. По бокам шагали факелоносцы, позади шел Джон Род с Эриком. Поручители стояли по обе стороны от трепещущих кандидатов <…> Мистер Честертон задавал вопросы голосом, как будто исходящим из бездны; мисс Сэйерс отвечала голосом, от которого задрожали бы и ангелы. Мой поручитель яростно зашептал: «Ну-ка склони голову! Ты всего лишь неофитка!»
Это была удивительная церемония; я чувствовала себя так, будто иду к алтарю в камере смертника. Мое платье было единственным ярким пятном во всем шествии. Позднее мне сообщили, что следовало надеть черное — видимо, чтобы не нарушать атмосферу мрачного застенка. Увы, мое единственное платье было зеленым.
Во время церемонии вокруг черепа стояли диковинные фигуры — Смотритель Обнаженного Клинка, Смотритель Тупого Предмета, Смотритель Отравленного Фиала (с соответствующими атрибутами в руках); по окончании церемонии Сэйерс стреляла из револьвера — самого настоящего! — а все остальные должны были вопить во всю мощь своих легких (для руководства этим процессом назначался специальный Распорядитель-кричальщик).
Позднее для Честертона было специально сшито красное атласное одеяние (через много лет Агате Кристи довелось надеть его, чтобы провести обряд в качестве правителя). Должность председателя была пожизненной — Э. К. Бентли сменил на этом посту Честертона в 1937 году, в 1949 году председателем стала Дороти Сэйерс, после нее в 1957-м — Агата Кристи (поставив условие, что не будет выступать публично). Таким образом, до 1976 года клубом правили писатели Золотого века, бывшие среди первых его основателей.
Найо Марш присутствовала на церемонии посвящения Бентли в президенты клуба. Члены клуба собрались в отдельном обеденном зале отеля «Гровнер-хаус», главный констебль Суррея был приглашен в качестве основного выступающего.
Дверь в дальнем конце отворилась медленно (как всегда открываются двери
ЛЮДИ, КОТОРЫЕ ИГРАЛИ В ИГРЫ
Узок круг этих революционеров, страшно далеки они от народа.
Кто же были все эти люди, так самозабвенно валявшие дурака в самых респектабельных ресторанах Лондона?
Биографии авторов, составивших цвет Золотого века и вдохнувших новую жизнь в детективный жанр, грешат некоторым однообразием. Родители их, как на подбор, люди просвещенные — священники, врачи, юристы, писатели, аристократы.
Большинство из них окончили ту или иную престижную школу (Итон, Харроу, Рагби, Чартерхаус и так далее). Почти все получили университетское образование — главным образом в Оксфорде (Беркли, Бентли, Аллен, Джепсон, Викерс, Коул, Нокс, Уэйд, Блейк, Хэйр, Винзер) или в Кембридже (Милн, Чартерис, Томас). Это относится и к писательницам — Дороти Сэйерс была среди первых женщин, получивших оксфордскую ученую степень, Маргарет Коул окончила первый женский колледж Кембриджа — Гиртон (но степени так и не получила, поскольку Кембридж начал присуждать женщинам ученые степени только после Второй мировой войны). Джозефина Белл училась на врача в Кембридже и в Лондоне, Марджери Аллингем заканчивала школу в Кембридже и Политехнический университет, Найо Марш — колледж в Новой Зеландии. Единственное исключение составляет Агата Кристи, которая не получила вообще никакого формального образования, хотя и ее семья принадлежала к верхушке среднего класса, отличалась любовью к чтению и водила литературные знакомства.
Многие семьи обеднели после войны, и почти всем нашим авторам в молодости приходилось тяжело зарабатывать свой хлеб. Многие из них доблестно воевали — кто в Первую мировую, кто во Вторую; были и такие, кто успел на обе.
У Агаты Кристи в одном из ее легкомысленных приключенческих романов есть такой эпизод: с молодой аристократкой заговаривает безработный бродяга, однако она немедленно чувствует к нему доверие и пытается деликатно сформулировать некий вопрос. Незнакомец понимает ее с полуслова и говорит с некоторым смущением: «Да, вы правы. Итон и Оксфорд». Это не преувеличение — любой англичанин без труда узнает университетский выговор, а «школьный галстук» видно за версту, даже если он хранится в самом дальнем углу шкафа.
Если бы писатели Золотого века не создали «компанию заговорщиков», они все равно сталкивались бы в лондонских клубах и университетских обществах, в издательствах и в гостях у общих друзей. Да и не все создатели «чистых детективов» входили в клуб. Но все они принадлежали к одному кругу, говорили на одном языке, были связаны тысячью невидимых нитей. Можно потянуть наугад за любую — и тут же начнет разматываться клубок…
Например, Э. К. Бентли работал в газете «Дейли телеграф» вместе с Г. К. Бейли, написал роман «Собственное дело Трента» в соавторстве с Г. Уорнером Алленом и, как уже было сказано, с детских лет дружил с Г. К. Честертоном.