Только не дворецкий
Шрифт:
Честертон и Бентли вместе учились в школе Св. Павла в Лондоне и пронесли школьную дружбу через всю жизнь. Бентли с нежностью пишет о друге: «Г. К. Ч., когда я познакомился с ним, был необычайно высоким, долговязым мальчиком с серьезным, задумчивым выражением лица, которое неожиданно легко преображалось в счастливый смех. Он по природе своей был самым счастливым юношей — а позже мужчиной — из всех, кого я знал» Их сотворчество тоже началось с детства: в шестнадцать лет Бентли придумал новый стихотворный жанр, который позже был назван клерихью по его среднему имени. Это были своеобразные стихотворные биографии великих людей, причем четверостишия имели строгие формальные ограничения [7] . Честертон пришел в восторг и не только включился в игру, но и проиллюстрировал несколько стишков — через много лет вышел небольшой сборник «Биографии для начинающих» с клерихью Бентли и иллюстрациями Честертона.
7
Подробнее о клерихью можно прочитать в комментарии на стр.692–696.
Позднее вышел и второй сборник, где были рисунки сына Э. К. Бентли, Николаса (он был художником и тоже пробовал себя в детективном жанре). Эту книгу Бентли посвятил доктору Аллингтону, тогдашнему директору Итона. Тот отозвался благодарственным письмом:
Не могу передать Вам, как глубоко я был растроган, увидев посвящение на Вашей прекрасной книге. Мне не оказывали такой чести с тех пор, как отец Нокс, тогда еще ученик Итона, посвятил мне свой первый, и, как мне кажется, лучший, сборник стихов. Вероятно, я должен добавить, что второй его сборник посвящен Деве Марии.
Так протягивается следующая ниточка, ведущая к отцу Рональду Ноксу, уже знакомому нам по десяти правилам детектива. Нокс был католическим священником, а также блестящим ученым и преподавателем. Он с детства увлекался разного рода играми: писал шуточные стихи на греческом и латыни, использовал в преподавании всевозможные загадки и головоломки, сочинял пародии. Но более всего он известен своим переводом латинской Библии св. Иеронима. Когда умер Честертон, отец Рональд Нокс читал проповедь на погребальной службе в Вестминстерском соборе.
Можно разматывать дальше этот клубок: от Нокса к Честертону (католическая вера, религиозные трактаты), от них обоих — к Дороти Сэйерс (религиозные трактаты, литературный перевод — мисс Сэйерс много лет посвятила переводу «Божественной комедии» Данте), от Сэйерс — к Сирилу Хэйру (Хэйр — в миру судья Гордон Кларк — читал отрывок из Откровения Иоанна Богослова на ее похоронах в том же соборе, где отпевали Честертона).
Однако остановимся на этом — пересечения между авторами Золотого века столь многочисленны, что нет никакой возможности их распутать. Они пронизали собой и их литературное творчество, сказались в постоянном взаимном цитировании и удивительных формах соавторства.
История литературы знает много случаев, когда книгу писали два человека, но роман, написанный четырнадцатью соавторами, встречается нечасто. Тем не менее именно так был написан «Плавающий адмирал» (1931) — каждый участник писал одну главу, следуя тем уликам и намекам, которые оставил предыдущий автор. При этом, с одной стороны, каждый следующий участник не знал, к чему ведут улики предшественника, и придумывал им собственное применение. С другой стороны, каждый должен был приложить к своей главе предполагаемую разгадку — чтобы не было соблазна осложнять жизнь коллегам загадками без ответа. Получалось что-то вроде игры в чепуху, однако результат вышел на удивление связным.
Корни у этого начинания были самые что ни на есть прагматические — как мы помним, члены клуба решили, что взносы будут чисто номинальные, и клуб, таким образом, зарабатывал на свое содержание коллективными произведениями. Скоро представился удобный случай — в 1930 году государственное радио Великобритании Би-би-си предложило авторам Детективного клуба по очереди читать в эфире главы нового детектива, каждая из которых публиковалась в журнале «Слушатель» (The Listener) через неделю после трансляции. Так появились детективы под названием «Сенсация» и «За ширмой» — их главы по очереди придумывали Дороти Сэйерс, Агата Кристи, Э. К. Бентли, Энтони Беркли и другие.
В следующем коллективном сочинении «Спроси полисмена» (1932) один писатель придумал название, другой — завязку с убийством, а еще четверо представили свои версии расследования, одновременно пародируя друг друга. Примечательно, что Сэйерс и Беркли в этой книге поменялись сыщиками.
В книге «Шестеро против Скотленд-Ярда» каждый из участников описывает идеальное преступление, а настоящий инспектор Скотленд-Ярда, суперинтендант Корниш, объясняет, почему эти преступления вовсе не идеальные и как полиция бы в два счета раскрыла каждое из них. Надо сказать, объяснения инспектора далеко не всегда звучат убедительно — очень вероятно, что обратись мастера жанра к практике, им удалось бы выйти сухими из воды.
Наконец, в сборнике «Анатомия убийства» (1936) знаменитые авторы детективов пытаются разгадать реальные преступления прошлого, так и оставшиеся нераскрытыми.
Манера пародировать друг друга проникла и в индивидуальное творчество членов клуба: если на рубеже веков все пародировали только Конан Дойла, то у писателей Золотого века диапазон оказался гораздо шире. Скажем, Агата Кристи в серии рассказов «Партнеры по преступлению» заставляет своих героев расследовать преступления поочередно в манере доктора Торндайка, отца Брауна, Реджи Фортуна и так далее. А Бентли, сочинив довольно безжалостную пародию на оксфордский роман Сэйерс, делает лорда Питера героем клерихью.
НОВЫЕ СЫЩИКИ
Питер Уимзи, титулом горд,
Выглядит глупо, даром что лорд.
Но он настоящий гений
В распутывании преступлений.
Детективный жанр появился тогда, когда на сцену вышел новый герой — сыщик. Изменившийся образ сыщика означал начало новой детективной эпохи. В своем эссе «Как написать детектив» Энтони Беркли комментирует новые веяния моды:
Конечно, первейший признан действительно великого сыщика — его непохожесть на всех остальных; человек с обыкновенной наружностью должен оставить всякую надежду стать настоящим детективом. Он также должен иметь несколько странных привычек и выражать эмоции при помощи диковинных ужимок. Настоящие детективы не выражают эмоции обычным образом. Они на это просто не способны. Несколько лет назад в моде был сыщик с ястребиным взором и чеканным профилем, весь — мозг, практически никакого тела, который и во сне оставался сыщиком и никем более — благо он всегда выглядел именно так. Теперь все это изменилось.
Если вы хотите, чтобы вашу книгу напечатали, то ваш сыщик должен быть похож на что угодно, только не на сыщика. Он должен быть необъятным толстяком с пустым взглядом холодных рыбьих глаз, с флегматичными, умеренно приятными манерами. Конечно, все будут над ним потешаться и недоумевать, с чего это он возомнил себя детективом; так что читатель, который прекрасно знает, чем все кончится, сможет преисполниться восхитительным чувством — чувством собственного превосходства. Читатели это обожают.