Только ты
Шрифт:
— Другой у меня нет. Нам обоим выгодно, чтобы вы сыграли свою роль на ура.
— Похоже, для вас мыслить позициями выгоды — совершеннейшая норма, Валерий. Я же часто мыслю немного иначе. Например, меня интересует честность с самой собой. И обычно я таковой остаюсь. Даже, когда это не слишком-то и выгодно.
— Каким образом эта фотосъёмка нарушает вашу честность с самой собой? Вы будете действовать, исходя из вопросов своей же безопасности и нежелания попасть в тюрьму. Всё вполне честно.
— Я не об этом. Вы предлагаете мне изображать с вами любовь.
— Вовсе нет, — говорит Ковалевский, затягивается, выпускает дым и тушит сигариллу
— А вы не думали о том, что я, возможно, не очень-то и страстная женщина?
Произнеся это, я тут же жалею о своих словах. Потому что Ковалевский вдруг садится на стуле ровно, затем встаёт, делает шаг ко мне и оперевшись рукой на стол, наклоняется ко мне. Между нашими лицами сантиметров десять. Лишь усилием воли я заставляю себя не отпрянуть.
— А это мы сейчас проверим, — говорит он, выпрямляется и протягивает мне руку ладонью вверх: — Вставайте.
— Зачем? — испуганно спрашиваю я, но делаю то, что он сказал: подав ему руку, встаю.
— Следуйте за мной, — говорит он и идёт в сторону кают.
Пару секунд я стою на месте, раздумывая, как поступить, и понимаю, что злить его всё же не стоит — это заигрывания с хищным и матёрым котом, а именно таковым представляется мне Ковалевский, если говорить метафорично, могут плохо кончиться. Он явно уже сердит. По крайней мере, перед тем, как он отвернулся и направился к каютам, я замечаю, что на его скулах играют желваки. Поэтому, тихонько вздохнув, я иду за ним, пытаясь отогнать от себя мысли о том, что он, похоже, собирается заняться со мной сексом. Не могу сказать, что я на этот секс настроена и поэтому мне от этой мысли становится совсем тоскливо. Идя за ним и видя, как он жестом показывает блондину, чтобы тот оставался здесь, ищу аргументы, которые смогут убедить его не тащить меня в постель. В конце концов, я — кошка, которая гуляет сама по себе и мне не нравится, когда мужчина решает за меня, буду я с ним трахаться или нет.
Глава 17
Он заходит под длинный навес, идущий параллельно входям в каюты и терпеливо ждёт, пока я его нагоню. Здесь ощутимо прохладнее, чем на открытой солнцу корме. Валерий подходит к овальной двери одной из кают — она выглядит такой же, как и остальные, ничего примечательного — и открывает оказавшуюся незапертой дверь. Отходит на шаг в сторону и жестом джентльмена пропускает меня вперёд. Я не спешу заходить. Чувствую нарастающее волнение, даже беспокойство. Намерения Ковалевского очевидны. И мне совершенно точно не нравятся его властные, хозяйские подходы. За кого он меня принимает вообще? Я сама решаю, с кем мне…
— Вперёд, — жёстко говорит он.
И я снова вижу, как играют его желваки. В серых глазах под нахмуренными бровями — блеск стали. Видя этот взгляд, я не смею ослушиваться. Поджав губы, вхожу в каюту.
Она похожа на мою. Только здесь стоит широкая двуспальная кровать…
Я слышу, как он закрывает дверь на задвижку, поворачиваюсь и, вижу его прямо перед собой. Он легонько толкает меня в грудь, но я, уперевшись ногами в край кровати, тут же теряю равновесие и падаю на спину. В следующую секунду Ковалевский оказывается надо мной.
О… То, что происходит в следующее мгновение — приятно обескураживает меня… Ковалевский нежно, будто осторожно хватая губами ягоду, целует мою напрягшуюся шею… Один поцелуй, второй… третий… Они обжигают меня, возбуждают против моей воли… Мягкая щетина совсем не колется и добавляет изысканности в эти умелые прикосновения губами… Он целует меня за ухом и я невольно вздрагиваю… Целует снова… Распахнув глаза, я поворачиваюсь к нему лицом и вижу, что в его глазах мелькают задорные огоньки — ему явно понравился эффект. И он не теряется — тут же принимает губами к моим…
Я таю от его поцелуя… Он потрясающ… Это поцелуй очень уверенного, очень сильного и очень умелого мужчины… Я закрываю глаза и вздыхаю… И тут же кончик языка Ковалевского скользит по моей нижней губе и проникает в мой рот… Чуть подрагивает дразняще и я, как-то сама по себе, отвечаю ему взаимностью… Поцелуй становится французским… Глубоким и страстным… Я чувствую лёгкое и приятное головокружение, будто покачиваюсь на волнах… И стремительно возбуждаюсь…
Целоваться он умеет, это точно… Продолжая крепко удерживать мои руки, он ласкает языком мои губы и язык, и я просто отдаюсь ощущениям — они того стоят… они безумно приятны… Чувствую приятное потягивание внизу живота — там будто разливается пульсирующее тепло… Соски от стремительно нарастающего желания напрягаются и я невольно издаю новый стон удовольствия, как только Ковалевский, оторвавшись от моих губ, вновь принимается медленно и страстно целовать мою шею… Теперь я уже охотно подставляю её под его поцелуи, задирая подбородок вверх, а он спускается всё ниже и ниже, но делает это так медленно, что я принимаюсь дрожать от нетерпения и желания, чтобы он скорее поцеловал мою грудь…
Но он не торопится… Он мучает меня этим трепетным, сладким ожиданием более сильных ласк, наслаждается моей слабостью, тем, что я теперь полностью подвластна ему… Намного сильнее подвластна, чем когда-либо раньше…
Потому что единственное, чего я теперь хочу — это отдаться ему.
Ковалевский вдруг приподнимается надо мной, резко, единым движением, сводит мои руки вместе над моей головой, перехватывает запяться левой, а правой жадно мнёт мою левую грудь — не больно, но жадно, и очень, очень приятно… Он частично избавляет меня от мучительного желания ему отдаться, но это длится всего пару секунд, потому что от его чуть грубоватых ласк, я начинаю хотеть его ещё сильнее…Свожу вместе ноги, переплетаю их, чтобы ослабить тянущее чувство в вагине, желание ощутить его член, хотя бы палец, а лучше два…
Ковалевский рывком приспускает платье, обнажая мою грудь и приникает к соску губами… Я выгибаюсь дугой — он лижет и сосёт мой сосок так, что по телу пробегает новая приятная дрожь, сильнее прежней…. Я трепещу под ним, чувствую, как он вжимается в меня, чувствую его вставший, напряжённый член и тону в собственном возбуждении…
— Возьми меня… — выдыхаю я. — Возьми…
— Тшшшш… — слышу я в темноте закрытых глаз.
Он задирает моё платье, нежно, но уверенно касается пальцами полоски трусиков, прикрывающих мою киску, легонько гладит по шёлку, отчего я, вздрагиваю, будто от удара током и отпускаю свой голос на волю… Это уже не стон… Это уже мольба…