Том 1. Дживс и Вустер
Шрифт:
— Вот черт!
Некоторое время он бесцельно бродил по гостиной, что-то бормоча себе под нос. Мне показалось, что бедняга спятил.
— Вот что, Берти, — сказал он и уронил на пол вазу, которую перед этим снял с каминной полки и долго вертел в руках. — Я вспомнил, что хотел тебе сообщить. Я женился.
Глава XVIII ВСЕ ХОРОШО, ЧТО ХОРОШО КОНЧАЕТСЯ
Я с изумлением на него уставился. Цветок в петлице… Безумный взгляд… Да, все симптомы указывают на то, что он говорит правду, но я все равно не мог в это поверить. Ведь я был свидетелем стольких любовных
— Женился?
— Мы зарегистрировались сегодня утром в Холборне. Я пришел к тебе прямо со свадебного завтрака.
Я выпрямился в кресле и принял серьезный, деловой вид. Тут нужно во всем как следует разобраться.
— Погоди, давай по порядку. Ты действительно женат?
— Да.
— На той самой девушке, в которую был влюблен позавчера?
— Что за странный вопрос!
— Кто тебя знает. Ладно, что заставило тебя решиться на столь опрометчивый шаг?
— Я попросил бы тебя, черт побери, не говорить со мной в подобном тоне. Я женился, потому что люблю ее, — сказал Бинго. — Она самая прелестная женщина в мире!
— Хорошо, хорошо, верю. Но ты подумал, что на это скажет твой дядя? В последний раз, когда я его видел, он отнюдь не горел желанием сыпать конфетти на головы новобрачных.
— Буду с тобой предельно откровенен, Берти, — сказал Бинго. — Она сама вынудила меня к этому шагу, если хочешь знать. Я рассказал, как отнесется к браку мой дядя, и она заявила, что мы должны расстаться: если бы я действительно любил ее, сказала она, я бы не испугался дядюшкиного гнева и немедленно с ней обвенчался. Так что у меня не было выбора. Мне ничего не оставалось, как купить бутоньерку и отправиться на регистрацию.
— И что ты теперь собираешься делать?
— Я уже все продумал. После того, как ты сходишь к дяде и сообщишь ему о моей женитьбе…
— Что?!
— После того, как…
— Ты что же, рассчитываешь втянуть в это дело меня? Он взглянул на меня с оскорбленным видом библейского пророка, которому прохожий положил в руку камень.
— И это говорит Берти Вустер? — с горечью произнес Бинго.
— Он, он самый.
— Берти, старина, — сказал Бинго, ласково поглаживая меня по плечу. — Опомнись! Мы же с тобой учились…
— Хорошо, согласен…
— Вот и молодец! Всегда знал, что на тебя можно положиться. Она ждет нас внизу в холле. Захватим ее и мигом летим на Паунсби-Гарденз.
Прежде мне доводилось видеть новобрачную лишь в униформе официантки, и я ожидал, что по случаю венчания она вырядится во что-нибудь невообразимое. Первый луч надежды с начала этой кромешной истории забрезжил у меня в душе, когда вместо бархата и шляпки с цветами в облаке дешевых духов я увидел перед собой женщину, одетую с безукоризненным вкусом. Строго. Ничего кричащего. Глядя на нее, можно было подумать, что она явилась сюда прямо с Беркли-Сквер. [146]
146
Беркли-Сквер — площадь в одном из аристократических районов Лондона.
— Милая, это мой старый приятель, Берти Вустер, — сказал Бинго. — Мы с ним учились в одной школе. Правда, Берти?
— Учились, учились, — сказал я. — Очень приятно познакомиться. Мы кажется… э-э-э… мы как-то обедали вместе.
— Да, верно. Мне тоже очень приятно.
— Мой дядя души в Берти не чает, — объяснил Бинго. — Поэтому Берти поедет с нами и попытается подготовить почву. Эй, такси!
По дороге мы почти не разговаривали. Все чувствовали себя скованно. Наконец такси остановилось, и мы выгрузились около вигвама старого Битлшема. Я оставил Бинго и его жену в холле, а сам поднялся в гостиную и стал ждать, пока дворецкий доложит обо мне вождю.
Пока я слонялся по гостиной, мне на глаза попалась эта идиотская «Одна против всех». Книга была раскрыта на странице двести пятнадцать, и я обратил внимание на отрывок, жирно обведенный карандашом. Я прочел его и понял, как мне следует действовать, чтобы преуспеть в моей деликатной миссии.
А написано там было вот что:
«Что может противостоять… — Милисент смело встретила взгляд сурового старца, и глаза ее сверкнули. — Что может противостоять чистой и всепоглощающей любви? Милорд, она не страшится ни громких титулов, ни высоких званий, ее не остановят тщетные запреты опекунов и родителей. Я люблю вашего сына, лорд Майндермер, и ничто на свете не в силах нас разлучить. Задолго до сотворения мира нам суждено было полюбить друг друга, разве вы вправе идти против воли Судьбы?
Граф пытливо посмотрел на нее из-под кустистых бровей.
— Хм, — произнес он».
Я не успел выяснить, что именно сказала Милисент в ответ на хмыканье графа, ибо распахнулась дверь, и в гостиную вкатился старик Битлшем. Как всегда — само радушие и любезность.
— Мой дорогой мистер Вустер, какой приятный сюрприз! Садитесь, прошу вас. Чем могу служить?
— Видите ли, на этот раз я выступаю в роли посла. Представляю интересы старины Бинго.
Мне показалось, что радушия у него несколько поубавилось, но, поскольку он не выставил меня за дверь, я продолжал гнуть свое.
— Я всегда считал, — сказал я, — что ужасно трудно противостоять тому, что принято называть чистой и всепоглощающей любовью. Нередко я спрашивал себя: есть ли на свете нечто, способное ей помешать? Мне кажется, что нет.
Не думаю, что мои глаза сверкнули, когда я смело встретил взгляд сурового старца, но, во всяком случае, я выразительно поиграл бровями. В ответ он только засопел, вид у него при этом был весьма скептический.
— Мистер Вустер, мы уже обсуждали этот вопрос во время нашей прошлой встречи. И по этому поводу…
— Да, но с тех пор дело приняло новый оборот. Сегодня утром Бинго решился и сунул голову в петлю.
— О, Господи! — Он вскочил с кресла, разинув от изумления рот. — Как, в петлю? Какой ужас! Где это произошло?
Я понял, что он не просек, о чем речь.
— Это всего лишь метафора, если, конечно, я правильно понимаю, что такое метафора. Я хотел сказать, что ваш племянник женился.
— Женился?!
— Надел на шею хомут, самым форменным образом. Надеюсь, вы не станете держать на него за это зуб, верно? Сами понимаете — горячая молодая кровь… Два любящих сердца и все такое прочее.