Том 1. Стихотворения 1908-1917

Бедный Демьян

XII

Поп иные любит шутки: Трется около Машутки, Вслед за нею со смешком Скачет батя петушком, Строит масленые глазки Да рассказывает сказки, Пакость всякую несет, Бороденкою трясет… Маша бате не сдавалась, Вырывалась, отбивалась. Незадачливый отец Обозлился под конец, Объявил расчет до срока: «Нет с тебя, я вижу, прока. Тож, подумаешь, княжна! Ты мне больше не нужна!»

XIII

Пров Кузьмич – хозяин новый – Был

мужик весьма суровый. Но с Машуткой хмурый Пров Тож не слишком был суров. У него своя припевка: «Фу ты, дьявол!.. Козырь-девка! За красу твою… тово… Мне не жалко ничево… Нынче все торгуют честью». Пров не силой брал, так лестью. Хлопал Машу по плечу: «Я тебя озолочу!» Так пришлося Маше снова Бросить службу и у Прова.

XIV

Стойте, братцы. Долог путь. Дайте малость отдохнуть. Чай, никто не мчит вдогонку? На часок свернем в сторонку И оглянемся назад: Далеко ли Петроград? Петербургом был он ране. В черной копоти, в тумане, Возлежал среди болот Мощи царственной оплот, Всероссийский обирала. Здесь томилась, вымирала, Набивая чердаки, Голь людская, бедняки. Здесь в подвалах темных, душных Для малюток золотушных Из-за копоти и туч Не сверкал весенний луч. Здесь под сводами заводов, Средь громадных дымоходов Рос могучий дух борьбы Пролетарской голытьбы. И не раз уж эта сила Воли-выхода просила, – Разметавши тьму препон, Колебала царский трон. Перед страшною войною Снова грозною стеною Стал вздыматься бурный вал: Люд рабочий бунтовал.

XV

Добрый царь в досаде лютой Зашушукался с Малютой, Самым главным палачом: Порешить, мол, им на чем, Как им быть с фабричным людом? Не окончился бы худом Бунт проклятой голытьбы, – Мол, от уличной борьбы, От всеобщего шатанья До открытого восстанья Остается только шаг. С каждым днем наглеет враг. Пред опасностью подобной И царю и шайке злобной Всех приспешников его Не осталось ничего, Как – все это уж заране Палачи держали в плане, Животы свои храня, – Чтоб спастися от огня, Прыгать в полымя. Миколку Сбить нетрудно было с толку: Отродясь уж он таков – Был на редкость бестолков. Дуралей поверил сдуру, Что свою спасет он шкуру, Застрахуется вполне, Отыгравшись на войне.

XVI

Вот война пошла откуда. Для трудящегося люда Жизнь настала – чистый ад. Застонал и стар и млад. С фабрик, с каждого завода Обобрали тьму народа. – Торопились поскорей Изничтожить бунтарей, Гнали их в огонь, под пули, Туго петлю натянули И не ждали, гады, дней, Как забьются сами в ней. Больше года шли сраженья. Где добыть нам снаряженья? Немец лез на нас да лез, А у нас всего в обрез.

XVII

Втапоры – не без причины – Царь

извелся от кручины И, дрожа за ход войны, Каждый час менял штаны, Со штанами – мысли тоже. Драл царя мороз по коже, Затрещал пустой чердак: «Заварил я кавардак». Шло кругом столпотворенье, Царь не прочь на замиренье, Но, ожегшись на войне, Мира трусил он вдвойне: «Мир позорный, без победы. Принесет такие беды, Что мне вряд ли сдобровать. Нет, уж лучше воевать».

XVIII

Богачи тому и рады: Вновь посыпались подряды. Повалил доход сплошной. – Знай, потряхивай мошной. Порох, пушки да винтовки, Интендантству заготовки… Расторопные тузы, Русь «спасая» от грозы, Собирались в комитеты Да прикидывали сметы. Сметы очень хороши: Все сплошные барыши. Наживаться – не новинка, Но случилась тут заминка: Все, кажись, идет под стать, Да рабочих не достать; С фронта брать чертей обратно Тож не очень-то приятно: «Очень вредный элемент», Замутят народ в момент, Перепакостят все стадо. Хоть опять же думать надо: Из ребяток боевых Половины нет в живых.

XIX

Так и сяк тузы гадали, В комитетах заседали, Порешили все на том, – Брать на фабрики гуртом, Без особого разбору: – До разбору ль в эту пору? Девок, баб и детвору, Все, мол, будет ко двору. Невелик, мол, курс науки. Где ж нужны мужские руки, Знанье, опыт, верный глаз, Где военный есть заказ, – Там придется поневоле Уж не брать рабочих боле В пополнение полков От вагранок и станков, А держать их «на учете», Не ахти в каком почете: Стал рабочий призывной Настоящий крепостной, – Больше дела, меньше платы, Забунтуй – сошлют в солдаты.

XX

Слух дошел до деревень: Дескать, веем, кому не лень, На заводах есть работа. У кого к тому ж охота Подкопить себе деньжат, – Под рукой они лежат. Плата – во! И харч отличный. Обрядишься в шелк столичный. Сразу в баре попадешь. В ресторацию зайдешь – Пей чаишко под шарманку. Кто польстился на приманку, – Многих горькая нужда Потянула в города, В том числе Машутку нашу, Там испить лихую чашу. Снарядившись к покрову, Маша двинулась в Москву. Здесь, на фабрике на ткацкой, После жизни злой батрацкой, Как-никак, но с первых дней Ей вздохнулося вольней.

XXI

Жизнь фабричная – не шутка. Осмотрелася Машутка: Шум-содом стоит вокруг, Новых тысяча подруг. На миру, как говорится, Смерть красна и труд спорится. Одинокая душа, Общей радостью дыша И деля со всеми горе, Растворилась каплей в море. Капли! Жизнью их полна, Понесет их всех волна К берегам, нам всем известным, К цели – подвигам совместным!

XXII