Том 1. Стихотворения 1908-1917

Бедный Демьян

VI

На столичном рынке

Бог знает, что творится Средь рыночной толпы: «Сижу без дров, сестрица!» «Ни фунтика крупы!» «Заплачешь, хоть не плакса!» «Грабиловка!» – «Обман!» «Какая ж это такса?» «Поход на наш карман!» «Но кто ж того не знает, Что таксу издает Не тот, кто покупает, А тот, кто продает!» «Бери-ка чином выше». «Гнетут со всех сторон!» «Порядки!» – «Тише, тише!» «Чего-й так?» – «Фараон!» [16] «Эй, р-рас-хо-дись, орава!» «Родимые! Берут!» «Брысь! Не имеешь права!» «В участке разберут!!»

16

Насмешливое

прозвище полицейских.

Кочующие дармоеды

Басня

Бывают случаи – не выдумать нарочно. На станции глухой, А именно какой, не помню точно, Две мухи встретились с блохой. Ну, разговор пошел, понятно. Знакомство новое в пути всегда приятно. «Положим, – скажут, – не всегда!» Бывает разно. Спорить неча. Но в этом случае была, однако, встреча Как встреча. Шел разговор простой: откуда кто? куда? Какие и про что идут на свете слухи? Как, мол, здоровье и дела? Блоха, вишь ты, в Москву скакала из села. Обратно, из Москвы в село, летели мухи. «Ох, мушки, – плакалась блоха, – Еще ли ваша жизнь в Москве была плоха? Пивали сладко вы и сытно там едали. Что ж вы в деревне не видали? Ведь я, поди, сама бегу не от добра. Дни нынче сытые в деревне стали редки. Такая выдалась пора – Чуть не подохла напоследки. Авось поправлюсь я в Москве!» «Подправишься, – вздохнули мухи, – Держи карман. Да мы-то две, Мы от чего бежим, скажи!.. От голодухи!» Что город, что село – Повсюду стало тяжело. Не жаль мне мух и блох, клопов и таракашек, Беду их за беду большую я б не счел, Но жалко мне рабочих пчел И трудовых мурашек: Их жребий особливо крут, Когда у них последнее берут!

VII

– Голод! – голод! – голод! – голод! – Бил по трону тяжкий молот. Трон шатался и трещал. Шла война. Народ нищал. Богатеи наживались, Кровью нашей упивались; Умножая свой доход, Бедный грабили народ; На пирах и на обедах Сладко пели о победах, – Чьих? Над кем? Секрет простой – Богачей над беднотой! Богачи – чужие, наши – У одной разъелись каши. Та ли, эта ль сторона – Голытьба везде одна. Но, разбив ее на части, Богачи сидят у власти, С голытьбою на борьбу Посылают… голытьбу!

VIII

Из зачумленных кварталов, Из гнилых, сырых подвалов Люд измученный, больной Хлынул яростной волной На широкие панели. Затрещали-зазвенели Телефоны у властей: «Вызвать войско всех частей!» Фараонам – ведра водки, Сыр, колбасы и селедки, Сахар, масло, калачи… Угощайтесь, палачи! Вам дадут ужо работу: На чердак по пулемету. В люд голодный – знай, пали! Старых, малых – всех вали! Половину выбить, чтобы Остальных загнать в трущобы. Псы, старайтесь, вам на храп Даст по сотенной сатрап – Генерал лихой, Хабалов! Из гнилых, сырых подвалов Люд измученный, больной Хлынул яростной волной На широкие панели: «Мы – не ели!»

IX

У царицы сердце мрет, В страхе злом она орет, Протопопова торопит, Пусть он бунт в крови потопит, – Чтобы часу не терял Да скорее усмирял. Новый «друг» по залам бродит, Бродит, места не находит, Проклинает свой удел: «Лучше б дома я сидел!»

X

Протопоповым-министром Для царя в порядке быстром В ставку послан был доклад, Что в столице сущий ад; Если царь прибудет лично, Может, все пойдет отлично. Царь министру повелел, Чтоб патронов не жалел, Если ж очень нужно будет, Царь в столицу сам прибудет – Милость царскую явить, Бунт голодный подавить. По цареву по указу Усмирять пустились сразу. Не помог царев указ. Сорвалось на этот раз!

XI

Ваня вышел с полувзводом Воевать с родным народом. Перед тем как выходить, Велел ружья разрядить. «Братцы милые, по людям Все равно стрелять не будем!» Вышел весь Волынский полк, С усмиреньем тот же толк. Роты улицами ходят, Да порядку не наводят. Повстречавши москвичей, Столковались без речей. «Мы, ребятки, не замаем…» Был ответ им: «Понимаем!»

XII

Во дворцах переполох: В войске дух заметно плох, Усмирять народ – охоты Нету вовсе у пехоты. Войско мрачное стоит, На душе свое таит. Недовольный ратью пешей, Царь приказ дает депешей: «Пехотинцы – подлецы, Пусть работают донцы!» «А казак – собака, что ли? Подлый враг народной доли И царю слуга слепой?!» Мирно встретившись с толпой, Повернул казак лошадку, Не навел казак порядку. Едет – пикой шевелит. Драться – совесть не велит! Разобрали фараоны Пулеметные патроны. Фараонам был приказ: «Вся надежда лишь на вас!» Постарались живоглоты: Затрещали пулеметы. Царь наш добрым был отцом: Накормил народ… свинцом!

XIII

Царь читает донесенье: «Усмирили в воскресенье». «Усмирили? Очень рад! Живо поезд в Петроград!» Ехал поезд, да не шибко. Приключилася ошибка. Царь в тревоге. Ночь. Темно. «Питер?» – «Нет». – «А что же?» – «Дно». «Ехать дальше!» – «Нет нам хода. Петроград в руках народа!» «Двинуть фронт на эту тварь!» «Фронт с народом, государь!»

XIV

Человек живет не вечно, И помрем мы все, конечно. Плут последний и герой – Будем все в земле сырой. Уничтожит трупы тленье, Имена сотрет забвенье. Марья, Дарья, Клим, Пахом – Зарастем все лопухом! Но не все забыто будет: К новым подвигам возбудит, У души простой не раз Слезы вызовет из глаз, Не одну разбудит совесть О делах о наших повесть И о днях… Но наши дни – Не прошли еще они. За желанную свободу, Может быть, еще народу Суждено лихой судьбой Самый страшный вынесть бой. Враг, лежавший на лопатке, Недобитый в первой схватке, Кровожаден и свиреп, Вновь воспрянул и окреп! Нет царя и царской дворни, Но остались злые корни, Кем держался старый строй: Богачей шмелиный рой!

XV

На деревню (всё – к порядку!) Надо сделать нам оглядку. Шустрый лавочник Назар Ездил в город на базар. Как вернулся – все к Назару! Не раскрыл Назар товару, А кругом ни стать, ни сесть. «Был на почте?» «Письма есть?» «Есть. Постой, куда ты прешься! Сразу тут не разберешься! Сто печатей на письме! Вот: Прохватову Кузьме… Тетке Дарье… Деду Климу… Стой ты!.. Мельнику Касиму… Селифантьевна, бери: Для тебя тут сразу три. Вот тебе, кума Маланья, Исполнения желанья! Ты все плакалась, кума, Что не пишет твой Фома!»