Том 1. Стихотворения

Лермонтов Михаил Юрьевич

Стихотворения, 1832

«Люблю я цепи синих гор…»

Люблю я цепи синих гор, Когда, как южный метеор, Ярка без света и красна Всплывает из-за них луна, Царица лучших дум певца И лучший перл того венца, Которым свод небес порой Гордится, будто царь земной. На западе вечерний луч Еще горит на ребрах туч И уступить всё медлит он Луне – угрюмый небосклон; Но скоро гаснет луч зари… Высоко месяц. Две иль три Младые тучки окружат Его сейчас… Вот весь наряд, Которым белое чело Ему убрать позволено. Кто не знавал таких ночей В ущельях гор иль средь степей? Однажды при такой луне Я мчался на лихом коне В пространстве голубых долин, Как ветер, волен и один; Туманный месяц и меня, И гриву, и хребет коня Сребристым блеском осыпал; Я чувствовал, как конь дышал, Как он, ударивши ногой, Отбрасываем был землей; И я в чудесном

забытьи Движенья сковывал свои, И с ним себя желал я слить, Чтоб этим бег наш ускорить; И долго так мой конь летел… И вкруг себя я поглядел: Всё та же степь, всё та ж луна: Свой взор ко мне склонив, она, Казалось, упрекала в том, Что человек с своим конем Хотел владычество степей В ту ночь оспоривать у ней!

Солнце

Как солнце зимнее прекрасно, Когда, бродя меж серых туч, На белые снега напрасно Оно кидает слабый луч!.. Так точно, дева молодая, Твой образ предо мной блестит; Но взор твой, счастье обещая, Мою ли душу оживит?

«Я счастлив! – тайный яд течет в моей крови…»

Я счастлив! – тайный яд течет в моей крови, Жестокая болезнь мне смертью угрожает!.. Дай бог, чтоб так случилось!.. Ни любви, Ни мук умерший уж не знает; Шести досток жилец уединенный, Не зная ничего, оставленный, забвенный, Ни славы зов, ни голос твой Не возмутит надежный мой покой!..

Прощанье («Не уезжай, лезгинец молодой…»)

– Не уезжай, лезгинец молодой; Зачем спешить на родину свою? Твой конь устал, в горах туман сырой; А здесь тебе и кровля и покой, И я тебя люблю!.. Ужели унесла заря одна Воспоминанье райских двух ночей; Нет у меня подарков: я бедна, Но мне душа создателем дана, Подобная твоей. В ненастный день заехал ты сюда; Под мокрой буркой, с горестным лицом… Ужели для меня сей день, когда Так ярко солнце, хочешь навсегда Ты мрачным сделать днем? Взгляни: вокруг синеют цепи гор, Как великаны, грозною толпой; Лучи зари с кустами – их убор: Мы вольны и добры; – зачем твой взор Летит к стране другой? Поверь, отчизна там, где любят нас; Тебя не встретит средь родных долин, Ты сам сказал, улыбка милых глаз: Побудь еще со мной хоть день, хоть час. Послушай! Час один! – Нет у меня отчизны и друзей, Кроме булатной шашки и коня; Я счастлив был любовию твоей, Но все-таки слезам твоих очей Не удержать меня. Кровавой клятвой душу я свою Отяготив, блуждаю много лет: Покуда кровь врага я не пролью, Уста не скажут никому: люблю. Прости: вот мой ответ.

«Она была прекрасна как мечта…»

Она была прекрасна, как мечта Ребенка под светилом южных стран; Кто объяснит, что значит красота: Грудь полная, иль стройный, гибкий стан, Или большие очи? – но порой Всё это не зовем мы красотой: Уста без слов – любить никто не мог; Взор без огня – без запаха цветок! О небо, я клянусь, она была Прекрасна!.. Я горел, я трепетал, Когда кудрей, сбегающих с чела, Шелк золотой рукой своей встречал, Я был готов упасть к ногам ее, Отдать ей волю, жизнь, и рай, и всё, Чтоб получить один, один лишь взгляд Из тех, которых всё блаженство – яд!

«Время сердцу быть в покое…»

Время сердцу быть в покое От волненья своего С той минуты, как другое Уж не бьется для него; Но пускай оно трепещет – То безумной страсти след: Так всё бурно море плещет, Хоть над ним уж бури нет!.. Неужли ты не видала В час разлуки роковой, Как слеза моя блистала, Чтоб упасть перед тобой? Ты отвергнула с презреньем Жертву лучшую мою, Ты боялась сожаленьем Воскресить любовь свою. Но сердечного недуга Не могла ты утаить; Слишком знаем мы друг друга, Чтоб друг друга позабыть. Так расселись под громами, Видел я, в единый миг Пощаженные веками Два утеса бреговых; Но приметно сохранила Знаки каждая скала, Что природа съединила, А судьба их развела.

«Склонись ко мне, красавец молодой…»

1

Склонись ко мне, красавец молодой! Как ты стыдлив! – ужели в первый раз Грудь женскую ласкаешь ты рукой? В моих объятьях вот уж целый час Лежишь – а страха всё не превозмог… Не лучше ли у сердца, чем у ног? Дай мне одну минуту в жизнь свою… Что злато? – я тебя люблю, люблю!..

2

Ты так хорош! – бывало, жду, когда Настанет вечер, сяду у окна… И мимо ты идешь, бывало, да, – Ты помнишь? – Серебристая луна, Как ангел средь отверженных, меж туч Блуждала, на тебя кидая луч, И я гордилась тем, что наконец Соперница моя небес жилец.

3

Печать презренья на моем челе, Но справедлив ли мира приговор? Что добродетель, если на земле Проступок не бесчестье – но позор? Поверь, невинных женщин вовсе нет, Лишь

по желанью случай и предмет Не вечно тут. Любить не ставит в грех Та одного, та многих – эта всех!

4

Родителей не знала я своих, Воспитана старухою чужой, Не знала я веселья дней младых, – И даже не гордилась красотой; В пятнадцать лет, по воле злой судьбы, Я продана мужчине – ни мольбы, Ни слезы не могли спасти меня. С тех пор я гибну, гибну – день от дня.

5

Мне мил мой стыд! Он право мне дает Тебя лобзать, тебя на миг один Отторгнуть от мучительных забот! О, наслаждайся! – ты мой господин! Хотя тебе случится, может быть, Меня в своих объятьях задушить, Блаженством смерть мне будет от тебя. Мой друг! – чего не вынесешь любя!

«Девятый час; уж темно; близ заставы…»

Девятый час; уж темно; близ заставы Чернеют рядом старых пять домов, Забор кругом. Высокий, худощавый Привратник на завалине готов Уснуть; – дождя не будет, небо ясно, – Весь город спит. Он долго ждал напрасно; Темны все окна – блещут только два – И там – чем не богата ты, Москва! Но, чу! – к воротам кто-то подъезжает. Лихие дрожки, кучер с бородой Широкой, кони черные. – Слезает, Одет плащом, проказник молодой; Скрыпит за ним калитка; под ногами Стучат колеблясь доски. (Между нами Скажу я, он ничей не прервал сон.) Дверь отворилась, – свечка. – Кто тут? – Он. Его узнала дева молодая, Снимает плащ и в комнату ведет; В шандале медном тускло догорая, Свеча на них свой луч последний льет, И на кровать с высокою периной, И на стену с лубошною картиной; А в зеркале с противной стороны Два юные лица отражены. Она была прекрасна, как мечтанье Ребенка под светилом южных стран. Что красота? – ужель одно названье? Иль грудь высокая и гибкий стан, Или большие очи? – но порою Всё это не зовем мы красотою: Уста без слов – любить никто не мог, Взор без огня – без запаха цветок! Она была свежа, как розы Леля, Она была похожа на портрет Мадоны – и мадоны Рафаэля; И вряд ли было ей осьмнадцать лет; Лишь святости черты не выражали. Глаза огнем неистовым пылали, И грудь волнуясь поцелуй звала; Он был не папа – а она была… Ну что же? – просто дева молодая, Которой всё богатство – красота!.. И впрочем, замуж выйти не желая, Что было ей таить свои лета? Она притворства хитрости не знала И в этом лишь другим не подражала!.. Не всё ль равно? – любить не ставит в грех Та одного – та многих – эта всех! Я с женщиною делаю условье Пред тем, чтобы насытить страсть мою: Всего нужней, во-первых, мне здоровье, А во-вторых, я мешкать не люблю; Так поступил Парни питомец нежный: [39] Он снял сертук, сел на постель небрежно, Поцеловал, лукаво посмотрел – И тотчас раздеваться ей велел!

39

«Парни питомец нежный»– имеется в виду, что герой воспитан на эротической поэзии французского поэта Э. Парни (1753–1814). «Парни питомец нежный» – имеется в виду, что герой воспитан на эротической поэзии французского поэта Э. Парни (1753–1814).

«Как в ночь звезды падучей пламень…»

Как в ночь звезды падучей пламень, Не нужен в мире я. Хоть сердце тяжело как камень, Но всё под ним змея. Меня спасало вдохновенье От мелочных сует; Но от своей души спасенья И в самом счастье нет. Молю о счастии, бывало, Дождался наконец, И тягостно мне счастье стало, Как для царя венец. И все мечты отвергнув, снова Остался я один – Как замка мрачного, пустого Ничтожный властелин.

К * («Я не унижусь пред тобою…»)

Я не унижусь пред тобою; Ни твой привет, ни твой укор Не властны над моей душою. Знай: мы чужие с этих пор. Ты позабыла: я свободы Для заблужденья не отдам; И так пожертвовал я годы Твоей улыбке и глазам, И так я слишком долго видел В тебе надежду юных дней И целый мир возненавидел, Чтобы тебя любить сильней. Как знать, быть может, те мгновенья, Что протекли у ног твоих, Я отнимал у вдохновенья! А чем ты заменила их? Быть может, мыслию небесной И силой духа убежден, Я дал бы миру дар чудесный, А мне за то бессмертье он? Зачем так нежно обещала Ты заменить его венец, Зачем ты не была сначала, Какою стала наконец! Я горд!.. Прости! Люби другого, Мечтай любовь найти в другом; Чего б то ни было земного Я не соделаюсь рабом. К чужим горам под небо юга Я удалюся, может быть; Но слишком знаем мы друг друга, Чтобы друг друга позабыть. Отныне стану наслаждаться И в страсти стану клясться всем; Со всеми буду я смеяться, А плакать не хочу ни с кем; Начну обманывать безбожно, Чтоб не любить, как я любил; Иль женщин уважать возможно, Когда мне ангел изменил? Я был готов на смерть и муку И целый мир на битву звать, Чтобы твою младую руку – Безумец! – лишний раз пожать! Не знав коварную измену, Тебе я душу отдавал; Такой души ты знала ль цену? Ты знала – я тебя не знал!