Том 1. Стихотворения

Лермонтов Михаил Юрьевич

«Из-под таинственной холодной полумаски…»

Из-под таинственной холодной полумаски Звучал мне голос твой отрадный, как мечта, Светили мне твои пленительные глазки И улыбалися лукавые уста. Сквозь дымку легкую заметил я невольно И девственных ланит и шеи белизну. Счастливец! Видел я и локон своевольный, Родных кудрей покинувший волну!.. И создал я тогда в моем воображенье По легким признакам красавицу мою: И с той поры бесплотное виденье Ношу в душе моей, ласкаю и люблю. И всё мне кажется: живые эти речи В года минувшие слыхал когда-то я; И кто-то шепчет мне, что после этой встречи Мы вновь увидимся, как старые друзья.

И. П. Мятлеву

На наших дам морозных [73] С досадой я смотрю, Угрюмых и серьезных Фигур их не терплю. Вот дама Курдюкова, Ее рассказ так мил, Я от слова до слова Его бы затвердил. Мой ум скакал за нею, – И часто был готов Я броситься на шею К madame de-Курдюков.

<А. А. Углицкой>

Ma ch`ere Alexandrine, Простите, же ву при, За мой армейский чин [74] Всё, что je vous 'ecris; Меж тем, же ву засюр, Ich w"unsche счастья вам, Surtout beaucoup d’amour, Quand vous serez Мадам. [75]

73

В первую строку Лермонтов ввел каламбур, использовав созвучие русского слова «мороз» с французским «morose» (угрюмый, мрачный).

74

«За мой армейский чин»– в апреле 1840 г. Лермонтов был переведен из лейб-гвардии гусарского полка в армейский Тенгинский пехотный полк.

75

Перевод:

Моя милая Александрина, простите, я вас прошу, за мой армейский чин всё, что я вам пишу. – Меж тем, я вас уверяю, я желаю счастья вам, а главное много любви, когда вы будете Мадам.

(Франц. и нем.).

«Когда вы будете Мадам»– в апреле 1841 г. А. А. Углицкая вышла замуж за К. И. Альбрехта.

<Из альбома С. Н. Карамзиной>

Любил и я в былые годы, В невинности души моей, И бури шумные природы, И бури тайные страстей. Но красоты их безобразной Я скоро таинство постиг, И мне наскучил их несвязный И оглушающий язык. Люблю я больше год от году, Желаньям мирным дав простор, Поутру ясную погоду, Под вечер тихий разговор, Люблю я парадоксы ваши, И ха-ха-ха, и хи-хи-хи, Смирновой штучку, фарсу Саши И Ишки Мятлева стихи…

Графине Ростопчиной

Я верю: под одной звездою Мы с вами были рождены; Мы шли дорогою одною, Нас обманули те же сны. Но что ж! – от цели благородной Оторван бурею страстей, Я позабыл в борьбе бесплодной Преданья юности моей. Предвидя вечную разлуку, Боюсь я сердцу волю дать; Боюсь предательскому звуку Мечту напрасную вверять… Так две волны несутся дружно Случайной, вольною четой В пустыне моря голубой: Их гонит вместе ветер южный; Но их разрознит где-нибудь Утеса каменная грудь… И, полны холодом привычным, Они несут брегам различным, Без сожаленья и любви, Свой ропот сладостный и томный, Свой бурный шум, свой блеск заемный И ласки вечные свои.

Договор

Пускай толпа клеймит презреньем Наш неразгаданный союз, Пускай людским предубежденьем Ты лишена семейных уз. Но перед идолами света Не гну колени я мои; Как ты, не знаю в нем предмета Ни сильной злобы, ни любви. Как ты, кружусь в веселье шумном, Не отличая никого: Делюся с умным и безумным, Живу для сердца своего. Земного счастья мы не ценим, Людей привыкли мы ценить: Себе мы оба не изменим, А нам не могут изменить. В толпе друг друга мы узнали; Сошлись и разойдемся вновь. Была без радости любовь, Разлука будет без печали.

«Прощай, немытая Россия…»

Прощай, немытая Россия, Страна рабов, страна господ, И вы, мундиры голубые, [76] И ты, им преданный народ. Быть может, за стеной Кавказа Сокроюсь от твоих пашей, От их всевидящего глаза, От их всеслышащих ушей.

Утес

Ночевала тучка золотая На груди утеса-великана; Утром в путь она умчалась рано, По лазури весело играя; Но остался влажный след в морщине Старого утеса. Одиноко Он стоит, задумался глубоко, И тихонько плачет он в пустыне.

76

«Мундиры голубые»– речь идет об офицерах корпуса жандармов.

Спор

Как-то раз перед толпою Соплеменных гор У Казбека с Шат-горою [77] Был великий спор. «Берегись! – сказал Казбеку Седовласый Шат, – Покорился человеку Ты недаром, брат! Он настроит дымных келий По уступам гор; В глубине твоих ущелий Загремит топор; И железная лопата В каменную грудь, Добывая медь и злато, Врежет страшный путь. Уж проходят караваны Через те скалы, Где носились лишь туманы Да цари-орлы. Люди хитры! Хоть и труден Первый был скачок, Берегися! Многолюден И могуч Восток!» – Не боюся я Востока! – Отвечал Казбек, – Род людской там спит глубоко Уж девятый век. Посмотри: в тени чинары Пену сладких вин На узорные шальвары Сонный льет грузин; И склонясь в дыму кальяна На цветной диван, У жемчужного фонтана Дремлет Тегеран. Вот – у ног Ерусалима, Богом сожжена, Безглагольна, недвижима Мертвая страна; Дальше, вечно чуждый тени, Моет желтый Нил Раскаленные ступени Царственных могил. Бедуин забыл наезды Для цветных шатров И поет, считая звезды, Про дела отцов. Всё, что здесь доступно оку, Спит, покой ценя… Нет! Не дряхлому Востоку Покорить меня! «Не хвались еще заране! – Молвил старый Шат, – Вот на севере в тумане Что-то видно, брат!» Тайно был Казбек огромный Вестью той смущен; И, смутясь, на север темный Взоры кинул он; И туда в недоуменье Смотрит, полный дум: Видит странное движенье, Слышит звон и шум. От Урала до Дуная, До большой реки, Колыхаясь и сверкая, Движутся полки; Веют белые султаны, Как степной ковыль; Мчатся пестрые уланы, Подымая пыль; Боевые батальоны Тесно в ряд идут, Впереди несут знамены, В барабаны бьют; Батареи медным строем Скачут и гремят, И дымясь, как перед боем, Фитили горят. И испытанный трудами Бури боевой, Их ведет, грозя очами, Генерал седой. [78] Идут все полки могучи, Шумны, как поток, Страшно-медленны, как тучи, Прямо на восток. И томим зловещей думой, Полный черных снов, Стал считать Казбек угрюмый И не счел врагов. Грустным взором он окинул Племя гор своих, Шапку [79] на брови надвинул – И навек затих.

77

Шат – Елбрус. (Примечание Лермонтова).

78

«Генерал седой»– Алексей Петрович Ермолов (1777–1861), командовавший войсками кавказского корпуса с 1816 по 1827 г.

79

Горцы называют шапкою облака, постоянно лежащие на вершине Казбека. (Примечание Лермонтова).

Сон («В полдневный жар в долине Дагестана…»)

В полдневный жар в долине Дагестана С свинцом в груди лежал недвижим я; Глубокая еще дымилась рана, По капле кровь точилася моя. Лежал один я на песке долины; Уступы скал теснилися кругом, И солнце жгло их желтые вершины И жгло меня – но спал я мертвым сном. И снился мне сияющий огнями Вечерний пир в родимой стороне. Меж юных жен, увенчанных цветами, Шел разговор веселый обо мне. Но в разговор веселый не вступая, Сидела там задумчиво одна, И в грустный сон душа ее младая Бог знает чем была погружена; И снилась ей долина Дагестана; Знакомый труп лежал в долине той; В его груди дымясь чернела рана, И кровь лилась хладеющей струей.

L’Attente

Je l’attends dans la plaine sombre; Au loin je vois blanchir une ombre, Une ombre qui vient doucement… Eh non! – trompeuse esp'erance – C’est un vieux saule qui balance Son tronc dess'ech'e et luisant. Je me penche et longtemps j’'ecoute: Je crois entendre sur la route Le son qu’un pas l'eger produit… Non, ce n’est rien! C’est dans la mousse Le bruit d’une feuille que pousse Le vent parfum'e de la nuit. Rempli d’une am`ere tristesse, Je me couche dans l’herbe 'epaisse Et m’endors d’un sommeil profond… Tout-`a-coup, tremblant, je m’'eveille: Sa voix me parlait `a l’oreille, Sa bouche me baisait au front. [80]

80

Перевод:

Ожидание Я жду ее в сумрачной равнине; Вдали я вижу белеющую тень – Тень, которая тихо подходит… Но нет – обманчивая надежда! – Это старая ива, которая покачивает Свой ствол, высохший и блестящий. – Я наклоняюсь и долго слушаю: Мне кажется, я слышу по дороге Звук легких шагов… Нет, не то! Это во мху Шорох листа, Гонимого Ароматным ветром ночи. – Полный горькой печали, Я ложусь в густую траву И засыпаю глубоким сном… Вдруг я просыпаюсь дрожа: Ее голос говорил мне на ухо Ее губы целовали мой лоб.

(Франц.).

«Лилейной рукой поправляя…»

Лилейной рукой поправляя Едва пробившийся ус, Краснеет, как дева младая, Капгар, молодой туксус. [81] ………………

«На бурке под тенью чинары…»

1

На бурке под тенью чинары Лежал Ахмет Ибрагим, И руки скрестивши, татары Стояли молча пред ним.

2

И брови нахмурив густые, Лениво молвил Ага: О слуги мои удалые, Мне ваша жизнь дорога!

3

………………

81

Слова капгар(от турецкого «капкара» – черный) и туксус(тюксюз) (по-татарски – безбородый) в контексте сохранившихся строк удовлетворительному толкованию не поддаются.