Том 12. Лорд Дройтвич и другие
Шрифт:
— Там дама, господин комиссар. Мадам Пэглэр.
— Чего ей надо?
— Не знаю, господин комиссар.
— Вот и не пускайте.
— То есть как «не пускайте»? — удивилась миссис Пеглер, вплывая, словно галеон под парусами. — Хорошенькие порядки! Это вы комиссар?
— Я, мадам.
— Значит, вы мне и нужны. — И она плотно уселась в кресло.
Комиссар воздел к потолку и руки, и взоры, явно спрашивая Всевышнего, почему Он допускает такие издевательства над достойными людьми.
— Нужен! — дрожащим голосом воскликнул он. — Кто вас обидел, а? На кого жалуетесь, на мужа? Разрешите сообщить, примирение семейств не входит в мои обязанности. Если супруг
— Экут, месье… [112]
— Привел или нет? Если да, сообщите в прокурорский надзор, и я приму свои меры. Если нет — па-апросил бы…
— Муа, же… [113]
— Хватит. Все ясно. Он вас побил. Тогда представьте в суд два показания свидетелей. В суд! Не мне! Нет, сколько можно! Я добрый человек, мадам, но…
— А ну вас! — сказала миссис Пеглер.
Вернее, она сказала что-то соответствующее по-французски, а это звучит помягче, и все же комиссар был потрясен. Оторвав взоры от неба, он посмотрел на посетительницу точно так, как смотрел на Флоша.
112
Послушайте, месье… (франц.).
113
Я… (франц.).
— Мадам!
— При чем тут муж? Он в Америке. Если вы помолчите, я вам объясню, зачем пришла.
Комиссар несколько смягчился. Слово «Америка» ему понравилось. Как все французские чиновники, он считал, что американцы богаты, и кое-что из их денег перепадает достойным людям. Приветливым он быть не мог, но что умел, то сделал.
— Слушаю, мадам, — сказал он не точно так, как сказал бы это голубь, но с некоторым сходством.
Миссис Пеглер заколебалась.
— Строго между нами…
— Естественно, мадам!
— Это дальше не пойдет?
— Ну, что вы, мадам!
— Наверное, вы слышали о мистере Карпентере. У него большая яхта.
— Конечно, мадам! Богатый американец.
— Именно. Так вот, я хочу, чтобы он женился на моей племяннице.
— Да, мадам?
— Да. Все шло хорошо, и вдруг…
— Они поссорились, мадам?
— Нет. У Мэвис на это ума не хватит. Появилась некая особа…
Комиссар сокрушенно поцокал, явственно удивляясь царящему в мире злу.
— Кто именно, мадам?
— Живет в отеле «Сплендид» под фамилией Трент. Комиссар уважал людей, живущих в таких отелях.
— Вы хотите, чтобы я приказал обыскать ее номер?
— Нет, не хочу. Идите туда сами.
Месье Бюиссонад побагровел. Он сознавал свой ранг и собирался объяснить, что комиссар — это вам не топтун какой-нибудь, но миссис Пеглер успела заметить:
— Дам пять тысяч долларов.
Он судорожно глотнул, вращая глазами, шевеля усами. Его, несомненно, оскорбили, но реагировал на обиды он точно так же, как Пу-Ба, [114] то есть, не отвечая, быстро подсчитывал, сколько же это будет франков.
114
Пу-Ба — персонаж комической оперы сэра Уильяма С. Гилберта (1836–1917) и сэра Артура С. Салливена (1842–1900) «Микадо» (1885), чиновник, занимающий множество постов одновременно.
— Ну, как? — напомнила миссис Пеглер. Он очнулся. Франков оказалось немало.
— Рад служить, мадам, — лаконично ответил он. Миссис Пеглер снова заколебалась.
— А ордер нужен?
— Нет, мадам.
— Нельзя же зайти просто так. Комиссар слегка улыбнулся.
— Конечно. Тут требуется тонкость. Мы подождем, пока эта особа уйдет, а уж тогда… Пара пустяков!
— Пустяков? Не думаю. Комиссар снова улыбнулся.
— Вы забываете, мадам, что эта особа ничего не знает. Ей неизвестно, что… — он чуть не сказал «…что сам Бюиссонад идет по следу», но сдержался и закончил: — что она под подозрением. Вы с ней близко знакомы?
— Нет.
— Но пригласить на ужин можете?
— А, ясно! Я ее приглашаю, а вы…
— Вот именно. Она живет одна?
— Там есть какая-то Кейт. Видимо, тоже авантюристка.
— Пригласите их обеих в какой-нибудь дальний ресторан.
Порекомендую «Grenouilliere» в Омале. Модное местечко, тридцать километров от города.
— Вот это разговор, — одобрила его миссис Пеглер. — Это я понимаю.
Поначалу он казался ей то ли чучелом, то ли надломленной тростью, [115] но теперь она узнала в нем мудрого мужа, которому можно поручить важнейшие дела.
115
он казался <…> надломленной тростью — Исайя 36:6.
Она встала, двинулась к двери, а Флош и Пюнэ от двери отпрыгнули и направились кто — к столу, кто — на воздух, на солнышко.
«Подумать только! — говорил себе маркиз. — В самых зачерствелых душах таится неожиданное добро». Только что он беседовал с бывшей маркизой и снова обрел веру в людей. Если бы за минуту до этого ему сказали, что его пригласит в дорогой ресторан та, от кого он ждал в лучшем случае яда, он бы не поверил; но чудо свершилось, и он спешил рассказать о нем сыну.
Услышав перестук клавиш, маркиз поджал губы и нахмурился.
— Я тебе помешал? — холодно спросил он, входя в комнату.
— Да, — отвечал Джеф. — В чем дело?
— Случилась странная вещь. Твоя бывшая мачеха пригласила в «Grenouilliere» нас с тобой и мисс Трент с сестрой. Удивительно! Я думаю, она стала мягче. Что-то тронуло ее душу.
— Наверное, услышала песню, которую любила в детстве.
— А что, может быть. Ты бы видел, как она улыбалась! Говорит, только я умею заказывать обед. С медового месяца i такой не помню. Поразительно!
— Да уж…
— О расходах не беспокойся, платит она. Значит, так… Икра, bisque d'ecrevisses, форель a l'Archduc, куропатка perigourdain, [116] спаржа… В общем, ясно. Я еще не все продумал, но поверь, это будет пир богов. Ты, конечно, едешь?
— Прости, не могу. У меня тут одна встреча.
— Отложи.
— Не решусь, он очень хочет меня видеть. Такой Честер Тодд, племянник нашей мегеры. Утром приехал из Сэн-Рока.
— А, да! Брат этой странной барышни с большими глазами. Наверное, и его пригласили.
116
Суп из креветок, [форель] по-эрцгерцогски, перигордские [куропатки] (франц.).