Том 18. Лорд Долиш и другие
Шрифт:
Вдруг он заметил, что контролер вернулся и что-то говорит насчет билета. Он его вынул, но этого оказалось мало. Прислушавшись, Билл услышал странные вещи и переспросил:
— Что-что?
— Леди сказала, вы заплатите, — повторил контролер. Билл растерялся. Вероятно, у него что-то с мозгами. Собрав весь наличный разум, он повторил:
— Леди сказала, что я заплачу?
— Да.
— А… почему?
— Спросите чего полегче!
— Заплачу?
— Так и сказала, джентльмен в сером костюме.
— Тут
— Я верно говорю.
— А какая эта леди?
Контролер порыскал в уме, отыскивая определений.
— Маленькая, — медленно выговорил он, — глаза такие… темные…
Дальше говорить ему не пришлось, поскольку Билл исчез.
Нашел он ее в третьем вагоне. Две толстые дамы с котом в корзине воззрились на него. Две барышни насторожились — одна как раз сказала другой, что это Мэри Пикфорд.
— Боже мой! — сказал Билл.
Толстая дама велела детям рассматривать картинки.
— О, Господи!
Дама приказала детям идти в конец вагона, чтобы смотреть на деревья.
— Элизабет!
Девицы потеряли интерес к событиям.
— Что вы здесь делаете?
Она неуверенно, но бодро улыбнулась.
— Ловлю вас.
— Вы без шляпы!
— Не успела надеть, а деньги отдала шоферу. Вот и попросила вас заплатить. Видите, я не всегда избегаю ваших денег.
— Так вы…
— Билеты, пожалуйста. Один доллар семьдесят один цент. Билл дал ему пять и не спросил сдачи.
— Билл! — воскликнула Элизабет. — Вы ему дали… Хорошо, что вы женитесь на богатой.
— Не понимаю, о чем вы говорите. Я женюсь на вас. Теперь я вас не отпущу. Спорьте, не спорьте, я не сдамся. Какой я дурак, что слушал! Мы любим друг друга, и со временем будем любить еще больше.
— Какое красноречие!
— А я вообще красноречив.
Дама уже не слышала, они почти шептали, и утешалась историей молодых миллионеров. Элизабет бросила взгляд на обложку.
— Бьюсь об заклад, там есть рассказ про гордого человека, который не хотел жениться на богатой девице. Как глупо! Вы бы так не сделали?
— Со мной все иначе.
— А вот и нет. Вы знаете Николза?
— Николза?
— Дж. Дж. Николза. Он вас знает. Он вам сказал про это наследство.
— Джерри! Как же вы?.. А, помню, он вам написал.
— Да. А сегодня прибыл.
— Джерри Николз?
— И сообщил, что дядя оставил мне все деньги. Они посмотрели друг на друга.
— Я взяла его машину и нагнала поезд.
— Но… но теперь все иначе.
— В каком смысле?
— У вас — пять миллионов, а у меня — две тысячи в год. Мы не можем…
— Билл, — спросила Элизабет, — что у меня в руке?
— Э? А?
— Булавка. Если вы будете так говорить, я ее воткну. А сделаем мы вот что: в Нью-Йорке вы дадите мне денег на шляпу, потом вы покупаете
— И заживем счастливо.
Что-то маленькое скользнуло ему в руку, как тогда, в лесу. Совесть на мгновение очнулась.
— Но поймите…
— Что?
— Эти деньги… Ой!
Элизабет с укором смотрела на него, готовая снова вонзить булавку.
— Хорошо-хорошо, я больше не буду.
— Хвалю. Вот что, Билл, скажите мне все, что думаете обо мне хорошего. Потом скажу я. Время есть. Мы только что проехали Ислип.
Веселящий газ
Перевод с английского А. Круглова
Едва я сел писать эту историю, как ко мне заскочил за содой один приятель-литератор, накануне слишком засидевшийся в пен-клубе, и мне пришло в голову показать ему начало, на случай, если я завалил первую лунку и всю партию. Дело в том, что, если не считать анекдотов в курилке «Трутней» про шотландцев, ирландцев и евреев — да и тогда я обычно умудрялся упустить всю соль, — вашему покорному слуге в жизни не приходилось рассказывать никаких историй. Между тем, все знатоки этого дела напирают на то, что удачное начало — ключ к успеху.
— Слушай, можно я тебе кое-что почитаю? — обратился я к приятелю.
— Ну, если это обязательно… — вздохнул он.
— Отлично. Понимаешь, мне хочется изложить на бумаге один довольно странный случай, который произошел со мной в прошлом году. Пока еще я не слишком продвинулся… в общем, начинается все с того, как я встретил мальчишку…
— Какого мальчишку?
— Которого я встретил, — пояснил я и приступил к чтению:
«Мальчик сидел в одном кресле, я сидел в другом. Левая щека у него распухла. Моя левая щека тоже распухла. Он перелистывал картинки в «Нэшнл джиографик», и я перелистывал. Короче, мы оба там сидели.
Он был чем-то обеспокоен, во всяком случае, мне показалось, что «Нэшнл джиографик» не поглощает его внимание полностью. То откладывал журнал, то снова брал в руки, то вдруг опять откладывал. Наконец в момент очередного откладывания его взгляд упал на меня.
— А где все остальные?..»
Тут мой приятель, прикрывший было со страдальческим видом глаза, вдруг встрепенулся. Он вел себя так, словно ему сунули под нос тухлую рыбу.
— Неужели такую чушь, — спросил он, — собираются напечатать?