Том 2. Стихотворения и поэмы 1891-1931

Волошин Максимилиан Александрович

<1906>

«Я – понимание. Поэты, пойте песни…»

Я – понимание. Поэты, пойте песни В безгласной пустоте. Лишь в раковине уха различимы… Я – ухо мира, и во мне гудит Таинственное эхо мирозданья. Лишь в зеркале очей моих живут Скользящие обличил вселенной. Мое сознанье – нитка, на которой Нанизаны мгновенья: оборвется – Жемчужины рассыпятся… И ожерелью времени – конец! Мое мгновенье – вечность. Смертью утверждаю Бессмертье бога, распятого в веществе.

<1907>

«К

древним тайнам мертвой Атлантиды…»

К древним тайнам мертвой Атлантиды Припадает сонная мечта, Смутно чуя тонкие флюиды В белых складках чистого листа. Но замкнуто видящее око Лобной костью, как могильный склеп. Не прочесть мне волящего тока – Я оглох сознаньем, светом дня ослеп.

<1907>

«Светло-зеленое море с синими полосами…»

Светло-зеленое море с синими полосами, Тонко усеяно небо лепестками розовых раковин. Плачут стеклянные волны ясными голосами, Веет серебряный ветер и играет звонкими травами.

<Между 31 марта и 3 апреля 1907

Коктебель>

«Закат гранатовый…»

Закат гранатовый Разлил багрец На нити быстрых вод И водоемы. Из ковыля-травы Седой венец Душе, что тяжкий гнет Глухой истомы.

<1908>

«Пришла изночница; в постель…»

Пришла изночница; в постель Она со мной легла. И мыслей сонную метель Качает мгла. Придет волна, отхлынет прочь, Опять плеснет в лицо, И пред зарею птица-ночь Снесет яйцо…

<1908>

«Двойной лик Януса в единстве Солнцебога…»

Двойной лик Януса в единстве Солнцебога, Разрыв антиномий в слияньи хмельных сил В себе он выявил, вознес и утвердил, Но свет его как яд, и смерть – его дорога. И с…

<1908>

«О да, мне душно в твоих сетях…»

О да, мне душно в твоих сетях И тесен круг, И ты везде на моих путях – И враг, и друг. Вкусили корни земной мечты Единых недр, Но я не стану таким, как ты, – Жесток и щедр. В ковчеге слова я скрыл огонь, И он горит, Мне ведом топот ночных погонь, Крик Эвменид.

<1909>

«Я погружен горящим корнем…»

Я погружен горящим корнем В живую влагу женских недр: Так решено в совете горнем – Из чрева девы встанет кедр.

<1909>

«На пол пала лунная тень от рамы…»

На пол пала лунная тень от рамы, Горько в теплом воздухе пахнут травы, Стены низкой комнаты в тусклом свете Смутны и белы. Я одежды сбросила, я нагая Встала с ложа узкого в светлом круге, В тишине свершаются этой ночью Лунные тайны.

<1910>

«Ты из камня вызвал мой лик…»

Ты из камня вызвал мой лик, Ты огонь вдохнул в него Божий. Мой двойник – Он мне чужд, иной и похожий. Вот стоит он – ясен и строг, И его безликость страшна мне: Некий бог В довременном выявлен камне.

<1911>

«Ее зовут Ватрушкой. Нынче ей…»

Ее зовут Ватрушкой. Нынче ей Исполнилось четыре года ровно. Она мила, проста и хладнокровна Среди грызни рыкающих зверей. У ней два брата – близнецы Андрей И Алексей, которые любовно Оберегают от несчастий, словно…

<Лето 1911>

«Живописцу призрачного Крыма…»

Живописцу призрачного Крыма – Заклинателю лорреновских теней: Сном твоим душа моя палима И тоскует горечью твоей. И в закатном зареве огней, И клубами жертвенного дыма…

<1911>

«Милая Вайолет, где ты?…»

Милая Вайолет, где ты? Грустны и пусты холмы. Песни, что ветром напеты, Вместе здесь слушали мы. Каждая рытвина в поле, Каждый сухой ручеек Помнят глубоко до боли Поступь отчетливых ног. Помнят, как ты убегала В горы с альпийским мешком, С каждою птицей болтала Птичьим ее языком. Помнят, как осенью поздней Жгли на горах мы костры. Дни были четко-остры, Ночь становилась морозней.

<Август 1912

Коктебель>

«Так странно свободно и просто…»

Так странно свободно и просто Мне выявлен смысл бытия, И скрытое в семени «я», И тайна цветенья и роста. В растеньи и в камне – везде, В воде, в облаках над горами, И в звере, и в синей звезде Я слышу поющее пламя.

<Август 1912

Коктебель>

«И нет в мирах страшнее доли…»

И нет в мирах страшнее доли Того, кто выпил боль до дна, Кто предпочел причастье соли Причастью хлеба и вина. Ужаленного едким словом, Меня сомненья увели Вдоль по полям солончаковым, По едким выпотам земли. «Вы соль земли!» В горючей соли Вся мудрость горькая земли. Кристаллы тайной, темной боли В ней белым снегом процвели. Я быть хотел кадильным дымом. Меня ж послал Ты в мир гонцом В пустыне пред Твоим лицом Ослепнуть в блеске нестерпимом. Во мне живет безумный крик. Я стал комком огня и праха. Но отврати свой гневный Лик, Чтоб мне не умереть от страха. И кто-то в солнце заходящем Благословляет темный мир…