Том 2. Стихотворения и поэмы 1891-1931

Волошин Максимилиан Александрович

<Ноябрь-декабрь 1892>

«Море воет, шумит и бушует во мгле…»

Море воет, шумит и бушует во мгле – Расходилося что-то сегодня оно. Ты на берег поди и там сядь на скале И послушай суровые песни его. Оно скажет тебе про минувшие дни И про славных героев, про подвиги их, Как сражались и бились и гибли они, На своих быстролетных ладьях расписных. Оно скажет тебе о прекрасной земле, Где под сводом сияющих, ясных небес Гор вершины блестят в голубой высоте И стоит изумрудный тропический лес, И где воды живыми струями текут, Где деревья растут, наклонясь над тобой, И где чудные пальмы и лавры растут И ветвями сплетаются между собой. Оно

скажет тебе и про цепь островов, Что стоят на сверкающей глади морей, Как большие корзины роскошных цветов, И где солнце сияет прекрасней, теплей. Раз у моря сидел я на темной скале И внимал я раскатам сердитых валов. И вот, что те волны поведали мне, То сказанье хочу я поведать вам вновь. То случилось в богатой и славной стране, Но не знаю, когда. Что-то очень давно. Я скажу только то, что поведали мне Волны моря, шумя у утеса того. Ею правил король, он был очень суров, Под правленьем его весь народ изнывал И томились в цепях миллионы рабов, И без счета людей он в тюрьму заключал. У брегов океана, в гранитной скале, Там темницы иссечены были для них, И томились они там без света во мгле, И уж там навсегда забывали о них. А народ же несчастный не смел и роптать И конца он не видел страданьям своим, В нищете и печали всю жизнь изнывать Приходилось ему. Но внезапно меж ним…

<Ноябрь-декабрь 1892>

«В сияньи солнечного дня…»

В сияньи солнечного дня Земля и дышит и не дышит. И дуновенья ветерка Тростник над озером колышет. Как чист и ясен свод небес! Струится речка, изгибаясь. Стоит угрюмый, темный лес, В зеркальной влаге отражаясь. Как всё трепещет и цветет, Как всё сверкает, веселится И бриллиантами искрится…

<Ноябрь-декабрь 1892>

Неоконченное. Наброски 493

Друзьям («Из страны, где море сине…»)

Из страны, где море сине, Где так ярок солнца свет, Я на север мой унылый Шлю друзьям свои привет. Кто-то знает, что придется ль Нам друг друга увидать.

<Июнь 1893>

«Часто тут средь этой дивной…»

Л. Ляминой

Часто тут средь этой дивной Величавой красоты О Москве моей далекой Меня мучают мечты. И мерещится мне часто…

<Июль 1893>

«Опять нахлынули тяжелою волной…»

Опять нахлынули тяжелою волной Мучительные сны, мучительные думы; Опять душа полна суровой и угрюмой И темной, будто ночь осенняя, тоской… Опять сомнения, тревоги и страданья Волнуют без того измученную грудь, Опять волнения, порывы и И силы нет…

<1893>

Поэту («Восстань, поэт! Теперь не время…»)

Восстань, поэт! Теперь не время В тиши, в бездействии дремать! Ты должен ветреное племя Своею речью просветлять. В наш век науки и прогресса Нет места лирике простой, Лишь обличительная пресса Имеет силу в век такой. Восстань! Иди свободным словом Пороки, подлость бичевать…

<1893>

Отрывки из поэмы

Пролог

Грозно ветер в ущелье шумит и ревет, Небо черной подернуто мглою. Слышишь? Вон Океан свою песню поет, Бьет о берег могучей волною. «Ты послушай меня. Я старик Океан, Много тайн сокровенных я знаю. Много дивных и чудных полуденных стран Я прозрачной волной омываю. Много разных сокровищ лежит у меня, Много видел людских я страданий. Много разных чудес покажу тебе я И поведаю дивных сказаний!» Так шумит Океан. Расходился Старик, Вспомнил силу свою он былую. Теперь много он скажет рассказов своих, Что случилося в древность седую. Много дивных рассказов его я слыхал, Но рассказывать их я не стану. Я один лишь из них для себя записал – То рассказ Старика Океана.

Москва. В гимназии,

за латинск<им> уроком.

I

На юге где-то есть страна. Лучами яркими она Как будто легкой пеленой Вся облита. Там над землей Повис, как чудо из чудес, Прозрачный, синий свод небес. Да рассказать всё нету слов! Колонны мраморных дворцов, Приюта сладких южных грёз, Покрыты кружевом мимоз. Вон гор далеких силуэт, Прозрачной дымкою одет, Там, на краю самой земли Слегка рисуется вдали. Там всё сверкает и живет, Там зелень вечная цветет, Цветов роскошных дивный сад Струит чудесный аромат. А море чудное! Оно – Клянусь! – прекраснее всего. Там над хрустальною водой Шатер раскинулся живой, Там пальмы гордые растут, Там кипарис и лавр цветут И зелень стройных тополей В лазури кажется светлей…

II

Он бедным пел: «Терпи, народ! Не вечно тягостное бремя. Придет пора, настанет время, Когда спасение придет. Сам Бог страдал! Он нам смиренье, Любовь и правду завещал. Своим страданием прощенье Грехов он людям даровал. Терпи, народ. Чем тяжче бремя, Чем больше горя и забот, То тем скорей настанет время, Когда спасение придет!..»

III

…Тихо склонилися ивы плакучие Над неподвижной зеркальной водой. Дай же мне выплакать слезы горючие, Дай же поплакать мне вместе с тобой. Дай же мне высказать скорбь неисходную, Что накипело в несчастной душе. Сердце наполни мне верой свободною, Дай утешение мне!..

IV

Зачем печально, ангел мой, Теперь ты смущена? Зачем грустить! Ведь я с тобой, Я твой и ты моя! Не плачь. Лобзанием своим Я слёзы осушу И взглядом любящим, как дым, Печаль всю прогоню. Зачем печалью, ангел мой, Теперь смущать себя? Зачем грустить! Ведь я с тобой, Я твой и ты – моя!

<1893>

«Что за дивная ширь! Что за чудный простор!..»

Что за дивная ширь! Что за чудный простор! Я гляжу – оторвать просто жаль От чудесных картин очарованный взор: Там, направо, налево, в прозрачную даль Убегают уступы истерзанных гор; От вершин до подошвы покрыты они Темным мохом дремучих столетних лесов, И, куда ни глядишь, – всюду горы одни…

2 августа <1893>

Коктебель

«Только там, вдалеке, за границей хребта…»

Только там, вдалеке, за границей хребта, Где сгустился туман и темней и синей, Словно вырвавшись прочь из гранитных оков, Протянулася даль золотистых лугов, Широта бесконечных степей…

<Сентябрь 1893>

«Двенадцать пробило. Родился новый год…»

Двенадцать пробило. Родился новый год. И старый новому уж место уступает. Что нового с собой нам этот принесет? Что жизнь старого навеки потеряет? Я был один. Я встретил новый год Вдали от вас, друзья мои, на юге; Я слышал: океан бушует и ревет, И ветра свист, и ропот южной вьюги. Я был один. И в комнате моей Одна свеча печально догорала…