Том 2. Ведь и наш Бог не убог, или Кое-что о казачьем пасе. Из сказов дедуси Хмыла. Часть I. Образ мира – мировоззрение
Шрифт:
Ложки, принадлежащие парню или девушке, иногда использовали в любовной магии. Их прижигали, чтобы приворожить понравившегося человека.
Ложка испокон веков была связана с представлениями о богатстве. С её помощью творились обереги от воров, заговоры от нищеты, чтобы не потерять деньги, защитить дом от пожара. Например, чтобы деньги были в сохранности, чертя ложкой вокруг себя 12 крестов, говорили такие слова: «Крест Христов Спасский, Крест Иерусалимский, Крест – двенадцать звёзд. Крестом защищаюсь от страстей, от напастей, от скорбей, от заблуждений, от тёмного леса, от лихих людей, от людской напасти, от нужды, от бедности. Спаси, Господи, сохрани и помилуй. Аминь!»
Чтобы уберечь дом от возможных пожаров, ложку клали на порог и 12 раз переступали через
Нить для наших предков являлась средством связывания и соединения, орудием магического измерения. Использовалась она в качестве оберега, для лечения, гадания, наведения порчи. Различные нити получили в народе разное значение.
Наиболее распространены были льняные и конопляные нити. Ими уничтожали колдовство, которому подвергся больной, переступив проклятое место (притку). Шерстяными нитями подпоясывали покойника, также на шерстяной нити вешали ему на шею крест. Суровая (нестиранная) нитка благодаря наличию в ней слюны считалась оберегом. Ею на Благовещение обвязывали ульи, чтобы никто не сглазил, чтобы пчёлы не разлетелись и чтобы их не украли. Нитки из одежды служили заместителем самого человека. Они нередко были оберегом для новорождённого. Если он плохо спал, матери советовали вытянуть из своей одежды маленькую нитку и, бросив её на младенца, сказать: «Спи как я». Жёны драчливых мужей вытягивали нить из одежды покойника и вшивали её в одежду мужей, чтобы они стали спокойнее. Красная нить защищала от сглаза, отпугивала злые силы. Иногда она применялась для лечения растяжений и ушибов. Нить, намотанная на веретене, означала полноту, обилие. Потому она использовалась для повышения урожая. Нити-«отворотки» (которые остались лишними при тканье) повязывали на голое тело, чтобы вернуться домой с войны. Находили своё применение также спутанные нити. Их применяли во вредоносной магии. Желая испортить новобрачных, им под ноги стремились подкинуть комок спутанных нитей.
Особой магической силой наделялись нити, спряденные в праздники и дни недели, когда прядение было запрещено: в Рождественский сочельник, Святки, Чистый четверг, на Масленицу, Юрьев день, Пасху, а также в среду, в пятницу и в воскресенье. Такие нити пряли необычным способом (левой рукой, сидя на пороге, закрыв глаза, раздевшись донага и т.п.).
Нитью связывали людей и предметы, изображая магическое замыкание в круг, делая их неразрывным целым. Чтобы связать с собой парня, нужно было скрутить две нитки, произнеся при этом: «Я, раба Божия (имя), и он – нитки скручены, так бы и мы с ним сжилися». Затем завязывали на нитке узел, расстилали её на пороге, чтобы этот парень переступил через нить (только не наступая на неё). Завязывая узел, произносили: «Как этот узел никогда не развяжется, так и он никогда со мной не расстанется». А затем эти нити носили на себе на голом теле девять ночей (нить завязывали бантом, чтобы утром она легко развязалась). И каждое утро завязывали на нити новый узелок и говорили эти же слова.
Чтобы вновь купленная скотина не возвращалась к прежнему хозяину, её обматывали суровыми нитками (голову, туловище, ноги). И так она стояла всю ночь во дворе. Затем нитки снимали и кидали их тут же в навоз. Если с пастбища лошадь не возвращалась домой сама, то навязывали на нитке 40 узлов, читая перед каждым узлом «Богородице Дево, радуйся», а затем нитку привязывали на шею лошади.
Нитью перетягивали дорогу, устанавливая преграду. Чаще всего это делали для наведения порчи. Привязывали нитью болезни к дереву. Для этого брали красную и белую нити, свитые вместе. Повязывали себе на запястье и носили их сутки. На следующий день шли к дереву, чаще к груше, обходили её трижды, а затем привязывали нитки к дереву. Таким образом болезнь венчали с деревом. Нить в обрядах сжигали, разрезали, закапывали в землю, вешали на деревья, бросали в воду, о чём было уже сказано частично выше. Известен был и такой способ избавления от хворобы. Нитку повязывали вокруг запястья и с ней ночевали. Утром, как только затопляли печь, бросали эту нитку в огонь с наговором: «Как эта нитка горит, так и все хворости пусть с раба Божьего (имя) сгорят, испепелятся! Аминь». Нашла своё применение нитка и в «развязывании языка» у детей. Для этого ему перед первым кормлением измеряли рот ниткой, которую после этого завязывали узлом. Когда же ребёнку исполнялось полгода, этот узел развязывали, чтобы ребёнок заговорил скорее.
Очень распространено было снимание беспокоящих человека переполохов (страхов) при помощи нити. Для этого давали ему держать две нити в руках, а с другого конца их начинали скручивать. Потом этой нитью обмеряли человека сначала вдоль, а затем поперёк. Обмеряли также голову, глаза, вымеряли все суставы. При этом всё время говорили: «Как я снимаю (имя), не (имя) снимаю, а страхи-переполохи вынимаю. Отныне и до веку веков. Аминь». Потом эту нитку разрезали в трёх местах, скатывали в клубок и поджигали его. Тот, кого лечили, должен был три раза перешагнуть туда-сюда не оборачиваясь и не глядя себе под ноги.
Точно так же нить использовали и для снятия порчи с человека. Для этого нужно было взять у порченого обязательно (!) свой клубок шерсти. Замеряли этой нитью его рост. Отрезали. Отрезанную нить скатывали в небольшой клубочек. При этом читали: «Как эту шерсть с козла сняли, в нить спряли да смотали, так же и я зло насланное с (имя) снимаю да в клубок мотаю. Ключ, замок, язык! Аминь!» Далее эту нить сжигали со словами: «Как эту шерсть с козла сняли, в нить спряли да смотали, так же и я зло насланное с (имя) огнём сжигаю, тому, кто прислал, его возвращаю. Забирай своё! Ключ, замок, язык! Аминь!»
Нож как предмет домашней утвари наряду с другими острыми предметами являлся одним из оберегов. Применялся нож в лечебной и очистительной магии. Особыми магическими свойствами обладал так называемый громничный нож. Его изготавливали из старой косы в сочельник и обязательно голышом, затем этот нож освящали в церкви во время Пасхи, воткнув его в кулич либо положив под него. Также обладал магическими свойствами нож, которым семь лет разрезали пасху.
Как оберег нож использовался для защиты лиц, находящихся в «переходном» состоянии: беременных женщин, рожениц, новорождённых, молодожёнов. Беременным женщинам советовали носить при себе складной нож от сглаза. Втыкали нож рядом с роженицей и во время родов. Либо помещали его под подушкой или под кроватью. Положено было носить ножик за поясом роженице в шестинедельный период после родов, чтобы её никто не мог испортить и чтобы она никому не повредила своей обрядовой нечистотой. Если мать выходила на улицу, то перед кормлением ребёнка она должна была положить под себя нож, чтобы не перенести на дитя возможную порчу. Когда молодые выходили из дома, направляясь в церковь на венчание, перед ними втыкали нож, через который они должны были переступить. При постройке дома клали нож под передний угол остриём на запад, чтобы зло, когда захочет войти в дом, «накололось» бы об нож. Перед надеванием новой одежды через неё пропускали нож, чтобы обезвредить находящуюся на ней возможную порчу. Так как месячные в народной традиции воспринимались не как благо, а как некоторое неудобство, ограничивающее женщину в возможностях, их будущую длительность стремились сократить. Для этого при наступлении первых месячных воду, которой подмывалась девочка, лили через нож, «разрезая» нежелательное проявление женской природы. Нож клали на то место, где лежал покойник, чтобы благо не ушло за ним.
Основные действия, совершаемые ножом и направленные на охранение, – это втыкание и закрещивание. Например, чтобы гром не ударил в дерево, под которым остановился человек, в дерево втыкали нож. При приближении градовой тучи втыкали в землю нож, чтобы отвратить град от посевов. Чтобы в доме не было блох, во время первого грома втыкали в землю нож и произносили: «Гром, гром, от блох». Перед тем как разрезать новую буханку хлеба, её перекрещивали ножом. Когда ребёнка первый раз клали в колыбель, её тоже крестили ножом, чтобы сохранить дитя от нечистой силы. Когда рядом с домом проходило похоронное шествие, запрещалось спать, чтобы «не уснуть навеки». Поэтому под голову спящего ребёнка, которого не хотели будить, подкладывали нож, чтобы отвратить от него Смерть. Если подозревали, что умерший может превратиться в вампира, на то время, пока он лежит в доме, втыкали перед его головой большой нож.
В очистительной магии предков нож нашёл очень широкое применение. Чтобы не быть голословными, приведём здесь пример одного обряда, направленного на снятие «родовых завязок», или родовой порчи. Для этого накрывали стол белым полотном. Раскладывали на нём семь новых ножей, направив их острия в разные стороны. Зажигали семь свечей и произносили слова молитвы Божьей матери: «Милосердия двери отверзи нам, Благо словенная Богородице, надеющиися на Тя, да не погибнем, но да избавимся Тобою от бед, Ты бо ecи спасение рода христианскаго. Радуйся, Едина Пречистая Мати Единаго Создателя, Господа Бога и Спаса нашего Иисуса Христа! Буди ми ходатаица перед Нелицемерным Судией, яко да огненнаго крещения муки избавлюся молитвами Твоими. Едина Благословенная Пресвятая Богородице, спаси нас!» Далее читался заговор: «Как на море, на реке, в кованом сундуке семь ножей булатных, семь родов побратных. Тот сундук я открываю, те ножи я вынимаю. Я их в дело запускаю! Дело вам, ножи! Идите вы к тому, кто слово сказал, кто наш род им связал. Разрубите вы, ножи, его вдоль и поперёк, чтобы мучился он и страдал, за зло своё отвечал. Разрубите вы, ножи, все узы, путы и завязки, все корчи и порчи, все родовые проклятия и заклятия на путях-дорогах раба Божьего (имя). Как жизнь на земле не кончается, так и род наш продолжается! Семя от плода, дерево из семени, род в кольцо, жизнь в роду! Аминь! Аминь! Аминь!» После этого ножи бросали в кипящую воду и трижды говорили тот же заговор. Когда вода остывала, её выливали на себя, стоя на пороге дома. Ножи по прямому назначению больше не использовались.