Том 20. Дни печали мисс Халагген
Шрифт:
— Ты не можешь и десяти минут прожить без виски, — упрекнула она. — Хочешь стать алкоголиком.
— Заткнись! — прорычал Эдди.
Они пили кофе в тяжелом молчании.
— Если найдется человек, который согласится финансировать меня, я с радостью брошу эту дыру.
— Если бы я нашел типа, согласного финансировать меня, я с радостью сделал бы то же самое, — насмешливо сказал Эдди. — Когда ты перестанешь изводить меня сбоим проклятым талантом? Почему не хочешь видеть вещи такими, какие они есть на самом деле?
— Все мужчины
— Если хороша упаковка, зачем знать, что внутри, — пожал плечами Эдди.
— Если бы я была некрасива, Эдди, ты бы посмотрел на меня? Разумеется, нет. И тем не менее это была бы все та же Анна.
— Боже мой! Неужели нельзя сменить пластинку! У меня буквально трещит голова. К чему эти разговоры?
— Я боюсь состариться. До того, как это случится, я хочу добиться известности. Хочу стать примадонной, а не вульгарной певичкой в захудалой коробке.
— Ну ты дала! Чего тебе еще не хватает?
— А что происходит на втором этаже клуба? — неожиданно спросила Анна.
Эдди дернулся и зло на нее посмотрел.
— Ничего. А почему ты об этом спрашиваешь?
— Ну уж нет! Я не слепая. Мне кажется, у Слима есть мышка. Кто она?
— Ты взбесилась! — взорвался Эдди. — Слим не интересуется женщинами.
— Я видела, как туда шастали мамаша и док. Что там происходит?
— Ничего! Заткнись!
— Вероятно, я была сумасшедшей, когда решила связаться с тобой, — насмешливо проговорила Анна. — Все, что ты умеешь, так это кричать — заткнись!
— Пока не выбросишь из головы чушь, не услышишь ничего другого.
Он прошел в спальню. Было время идти в клуб. Анна подошла к нему.
— Долго ты еще собираешься оставаться с Гриссон? — поинтересовалась она. — Тебе не надоело быть на побегушках у этой старой ведьмы, выполняя все ее прихоти?
— Ты опять начинаешь молоть ерунду, — проворчал Эдди. — Еще недостаточно испортила мне настроение?
Анна рассмеялась.
— Бедный малыш… Удивляюсь, что я в тебе нашла?
— Меня тоже тошнит от тебя. Я покажу, кто здесь командует! — Он бросил ее на кровать, животом вниз. Крепко прижал к постели и, задрав пеньюар и ночную рубашку, принялся хлестать ее по голой заднице. Анна пыталась вырваться, ругалась и вопила. Эдди бил до тех пор, пока не заболела рука, да и соседи начали стучать в пол. Оставив Анну в слезах корчиться от боли, он ушел, громко хлопнув дверью.
Феннер, сидевший в машине напротив дома, видел, как он вышел из подъезда с красным от гнева лицом. Выждав, пока Эдди уедет достаточно далеко, поднялся на последний этаж. Прежде чем позвонить, он убедился, что его револьвер заряжен и легко вынимается из кобуры.
Он дважды позвонил, но никто не спешил открывать. Феннер нахмурился. Он был уверен, что Анна дома. Нажав на кнопку звонка в третий раз, он не отнимал палец до тех пор, пока не услышал шаги Анны. Дверь открылась. Ее лицо было
— Что случилось? Здесь ничего не горит! — закричала она. — Проваливайте! — Она попыталась захлопнуть дверь, но Феннер успел просунуть в щель носок своего ботинка.
— Мисс Борг?
— Я никого не принимаю! Убирайтесь!
— Но я пришел по поручению Спивака, Харта и Андерсена, — принялся врать Феннер. — Вы примете меня?
Имена знаменитых импресарио с Бродвея охладили пыл Анны. Ее глаза округлились.
— Это шутка, надеюсь? — недоверчиво спросила она.
— Разве я похож на шутника? — проворковал Феннер. — Спивак видел ваш номер вчера вечером и сразу же позвонил Андерсену. А если тот намекнет Харту, то, считайте, ваше дело в шляпе. У меня к вам предложение, мисс Борг.
— Если это шутка… — начала было Анна и замолчала. «А если правда? — подумала она. — Если действительно антрепренеры интересовались мною?»
— Если вы хотите об этом поговорить, то позвольте мне войти, а если нет, я не буду настаивать. — Феннер отступил на шаг назад. — Но позвольте заметить, что только в этом городе, по меньшей мере, пятьсот девушек отдадут свой фиговый листочек, лишь бы оказаться на вашем месте.
Анна больше не колебалась. Она проводила Феннера в гостиную, думая, с какой радостью она оставит Эдди.
У нее было немного времени, чтобы рассмотреть свои синяки, которые наставил ей Эдди. А вдруг Спивак, Андерсен или Харт захотят посмотреть ее номер? А что, если этот тип потребует сейчас же сесть в машину и поехать на просмотр? Что она будет делать с синяками?
— Вас интересует работа в Нью-Йорке, мисс Борг? — спросил, садясь, Феннер. — У вас, конечно, нет здесь подходящих ангажементов?
Глаза Анны раскрылись.
— В Нью-Йорке? Вот здорово! Нет, у меня нет подходящих ангажементов.
— Вы не связаны контрактом с «Парадиз-клубом»?
— Нет, у меня ангажемент на неделю.
— Отлично. Садитесь, мисс Борг, и приготовьтесь слушать. Это не совсем обычная история.
Анна послушно села, но тотчас же, застонав, вскочила.
— Вы сели на иглу, мисс Борг? — заботливо поинтересовался Феннер.
— Для фигуры будет лучше, если я постою, — со слабой улыбкой проговорила она. — В моем деле нужно заботиться о фигуре.
— Ложитесь на постель. Теперь моя забота думать о вашей фигуре. И поверьте, это доставит мне удовольствие.
— Скажите мне, что вы шутите?
— Это не шутка, мисс Борг, — твердо заверил Феннер. — У меня есть клиент, у которого куча денег, и он хочет финансировать музыкальное ревю на Бродвее. Он нашел уже партитуру и музыкантов, теперь ему нужна солистка. Он вырос в Канзас-Сити, и ему хочется, чтобы она была его землячкой. Мы не нашли лучше вас. Хотите ли вы воспользоваться этой возможностью?
Анна вскрикнула от радости.
— Хочу ли я?! Вы хотите сказать, что я стану большой артисткой на Бродвее?