Том 22. В мертвом безмолвии
Шрифт:
— Но вдруг до пятницы маньяка арестуют, а мы даже подозревать об этом не будем? — задала еще один коварный вопрос Мэг. — Интересно будет слушать полицейским мое описание преступника, который к этому времени сидит в тюрьме?
Энсон с уважением посмотрел на нее, потом кивнул.
— Котелок у тебя варит. Я как-то и не подумал о такой возможности, а ведь это очень важно. О’кей, будем считать, что это лишь наброски плана, а детали я разработаю в оставшееся время. После нападения ты должна как минимум два-три дня молчать, ссылаясь на состояние. А
— Но вдруг его все же поймают?
— Это намного осложнит ситуацию, но мы придумаем описание какого-нибудь другого человека. Нередко после публикаций подобного рода какой-нибудь извращенец пытается проделать то же самое, но, разумеется, если мы используем описание первого маньяка, то будем в гораздо более выгодном положении.
Энсон видел, Мэг что-то беспокоит, и Энсон, в упор глядя на нее, поинтересовался, что именно.
— Я не совсем понимаю, по какой причине я смогу молчать два-три дня. Как это понимать?
Энсон взял газету и перебросил ее Мэг.
— За ней гнались через лес, бросили на землю, зверски избили и, когда она потеряла сознание, изнасиловали с особой жестокостью. Она едва не умерла! Прочти… сама убедишься. Именно это произойдет и с тобой! Симуляцией здесь не отделаешься, Мэг, заруби это на носу! Мэддокс обязательно затребует результаты медицинского освидетельствования. В наших же интересах, чтобы у него не осталось никаких сомнений на этот счет. Решай сама… готова ли ты пойти на это, или же сворачиваем это дело.
Мэг подошла к окну. Она отодвинула штору и посмотрела во тьму ночи. Страх постепенно овладевал ее существом. Она в который уже раз подумала о Хогане. «Деньги мне нужны к концу месяца… иначе, больше ты меня не увидишь!» Одна эта мысль о том, что она никогда больше не окажется в его объятиях, никогда не услышит, как он ругает ее, занимаясь любовью, придала ей решимости.
Она опустила штору, повернулась и вымученно улыбнулась.
— Конечно, Джон… все будет так, как ты сказал… делай со мной все, что нужно… Я выдержу все!
Облегченно вздохнув, Энсон откинулся на подушку.
— Прекрасно, — сказал он. — Итак, я буду здесь в четверг. К этому времени я разработаю все детали плана. А в пятницу и претворим его в жизнь. Так ты сможешь уговорить мужа сводить тебя в ресторан и далее отвезти в «Джейсон Глен»?
— Можешь не сомневаться, — от улыбки Мэг мурашки побежали по спине Энсона. — Еще как отвезет!
Энсон взял ее за руку.
— Иди ко мне. Подумать только, через пять дней у нас будет пятьдесят грандов! Поверить не могу! Пятьдесят грандов!
Очень неохотно Мэг подошла к кровати и позволила Энсону уложить себя рядом с ним.
Джуд Джонс, толстый, обрюзгший ночной охранник здания, в
— Добрый вечер, мистер Энсон, — бодро сказал он. — Будете работать допоздна?
— Думаю, да. — Энсон остановился. — Но можете не беспокоиться из-за меня. Сейчас я пойду поужинаю и вернусь часикам к одиннадцати. Так что, если увидите свет в моем офисе, не думайте, что ко мне проник вор.
Круглое лицо Джонса расплылось в подобострастной улыбке.
— За эти годы я прекрасно изучил ваши привычки, мистер Энсон. Не буду вас беспокоить… думаю, вы будете очень заняты.
Энсон поддерживал с Джонсом дружеские отношения. Закинешь впереди — найдешь сзади. Бывали времена, когда Энсон приводил девушек прямо к себе в офис, так как не мог себе позволить снять номер в отеле. Когда в офисе Энсона свет горел далеко за полночь, Джонс делал вид, что этого не замечает. Каждое Рождество Энсон правдами и неправдами выкраивал некоторую сумму и делал Джонсу щедрый подарок. Джонс многое знал о девушках Энсона и завидовал его успеху у женщин.
— Занят? Еще бы! Чего ради я торчал бы здесь так поздно, — сказал Энсон. — И вот еще что, Джуд… — Он вытащил бумажник и извлек пятидолларовую купюру. — Мне не нравится рубашка, которая сейчас на вас… купите себе другую. — Его улыбка яснее ясного подсказала Джонсу, что это не более чем шутка, но пятидолларовая купюра была отнюдь не шуткой.
— Разумеется, куплю, мистер Энсон. И спасибо.
Толстые пальцы Джонса сомкнулись на купюре.
— Провернули неплохое дельце, мистер Энсон? — поинтересовался Джонс.
— Выиграл на бегах пятьдесят к одному, — солгал Энсон и, кивнув, вышел из здания.
Была половина девятого. Он пешком добрался до ресторана Луиджи. За ужином он еще раз прокрутил в голове свой план. Теперь он был убежден в его эффективности. Мэг вне подозрений. Сейчас же нужно было побеспокоиться, чтобы и у него было железное алиби.
Плотно поужинав, Энсон вернулся к себе в офис.
Он знал обычный распорядок работы Джонса. Около десяти вечера тот начинал обход здания. Он поднимался на лифте на все этажи, проходил по коридорам и в одиннадцать тридцать возвращался к себе. В час пятнадцать процедура повторялась.
Энсон уселся за свой стол, включил магнитофон, поставил новую бобину с пленкой и поместил микрофон поближе к пишущей машинке. Затем вложил в каретку лист бумаги, включил магнитофон на запись и принялся отстукивать на машинке всякую белиберду. Этим он занимался в течение часа, записывая на ленту стук машинки.
Через несколько минут после десяти Энсон услышал шум поднимающегося лифта, после чего Джонс тяжелой поступью проследовал мимо его двери. Энсон не прекращал печатать. Услышав, что лифт поднялся на следующий этаж, Энсон прекратил печатать, выключил магнитофон, положил бобину с пленкой в один из ящиков стола и, закрыв офис, спустился по лестнице и вышел на улицу..