Том 23. Джентльмены предпочитают блондинок
Шрифт:
Дверь ее комнаты была закрыта. Я громко постучал, затем нажал на ручку и убедился, что она не заперта на ключ. Приглушенный абажуром свет ночника придавал помещению теплый, уютный вид, но комната была пуста. Я обеспокоенно начал осматриваться, потом услышал голос Имоджен и едва удержался от радостного крика.
— Я здесь. — Голос доносился из-за неплотно прикрытой двери, которая, как я решил, наверняка вела в ванную. — Сию минуту выйду! — Голос Имоджен звучал напряженно. — Все прошло благополучно?
Я открыл рот, чтобы ответить, но так и не закрыл его. Что это был за вопрос?
— С Бейкером, я имею в виду. — Ее голос звучал громко и деловито: — Если тебе удалось отделаться от него, все остальное будет сущими пустяками. Они поверят, что Найджела Карлтона убил дядюшка Сайлас, он же натравил собаку на…
Дверь ванной комнаты распахнулась, и Имоджен вошла в спальню. Очевидно, она занималась прической. Черные волосы, разделенные прямым пробором, изящно обрамляли ее продолговатое лицо. Одета она была снова в черный свитер и узкие черные брючки, все это подчеркивало полноту ее высокой груди и соблазнительные линии широких бедер.
Признаться, я не обратил должного внимания на все это, так как все мое внимание было сосредоточено на ее лице.
При виде меня рот у нее широко раскрылся, темные глаза медленно округлились, выражая нечто среднее между удивлением и страхом.
— Ларри? — прошептала она. — Я…
— …Думала, что это Фартингейл, — закончил я фразу.
— Я не знаю, что…
Она замолчала, глядя на что-то у меня за спиной.
— Где Фартингейл? — спросил позади меня ворчливый голос.
Я повернулся и увидел невысокого лысого толстяка, который стоял в проеме двери, его лицо выражало крайнее раздражение.
— Он умер, — ответил я. — Его убил Бастард.
— Ага! — Он удовлетворенно закивал. — А сокровища?
— Найдены внизу, в подвале.
— В подвале? — Он засунул палец в рот и с минуту громко сосал его. — Я думал, что они должны находиться в сторожевой башне… Значит, вот почему они держали в подвале собаку. Я не осмеливался спускаться туда, но частенько наблюдал за ней сквозь решетчатое окно, которое выходит в подвал. Фартингейл оттуда кормил этого пса, бросал ему сверху огромные куски сырого мяса.
— Я решил, что действовали Хью и Фартингейл, — произнес я, — но…
— Имоджен, конечно, — нетерпеливо оборвал он меня. — У Хью никогда не хватило бы ума.
— Когда же вы отыскали сокровища? — спросил я молчавшую брюнетку.
Уголки ее рта опустились вниз в злобной усмешке.
— Лет десять назад, чисто случайно. Я стояла на башне, любуясь видом, оперлась на стену и, очевидно, прикоснулась при этом к тайной пружине. Меня напугал раздавшийся звук, я отпрыгнула назад, так что бронзовый страж чуть не убил меня. Я не сумела одна справиться с этой ловушкой, от Хью никогда не было никакого толку, пришлось звать на помощь Фартингейла. — Она горько усмехнулась. — Аларик там спрятал свои богатства. Драгоценные камни и тяжелые золотые фигуры, античные кубки и все прочее. Я постепенно все это продаю; нам необходимо действовать осторожно, чтобы наши покупатели не стали проявлять излишнего любопытства. Фартингейл получал за это треть суммы. Если бы я не нашла сокровища, наш замок давно бы окончательно разрушился… — Она посмотрела на старика: — Ты снова вернулся бы туда, где находился до этого, в какой-нибудь государственный санаторий, а Хью пытался бы зарабатывать на жизнь каким-нибудь младшим клерком в третьеразрядной фирме.
— Фартингейл убил того человека, — раздраженно заговорил дядюшка Сайлас. — Я ничего не имел против, это было ему хорошим уроком, чтобы не совал свой нос в дела, которые его не касались. Но потом вы надумали убить и его, — он ткнул пальцем в мою сторону, — науськав на него собаку. Против этого я бы тоже не возражал, если бы вы не решили во всем этом обвинить меня.
— Ну, — она вздохнула, — теперь все это уже не имеет значения, верно?
— Наверное, раз этот сумел все выяснить… Все теперь так усложнилось. Я хочу сказать, откуда мне было знать, что он обнаружит тебя и вина не падет на меня?
— Что усложнилось, дядюшка Сайлас? — спросила Имоджен строгим голосом.
— Я видел Фартингейла с собакой, — ответил он. — У него была твоя рубашка… — Сайлас кивнул в мою сторону, и я припомнил, что Имоджен надевала ее, когда ушла из моей спальни, — и он дал собаке ее несколько раз понюхать, затем сказал: «Убей!» После этого он запер меня в моей комнате и объяснил, что вы планируете обвинить во всем меня одного. — Он неодобрительно покачал головой. — Мне кажется, ему доставляло огромное удовольствие говорить все это мне, ведь он меня всегда ненавидел.
— Какое это имеет отношение к «осложнениям», как ты выразился? — нетерпеливо спросила она.
— Он часто запирал меня в комнате, каждый раз, когда ты уходила из дома, и от этого я устал. Поэтому я взял какой-то ключ и подточил его так, что теперь он подходит к моему замку. — Он радостно захихикал. — Конечно, я никому ничего не сказал!
— Ближе к делу! — нахмурилась Имоджен.
Его выцветшие голубые глаза с минуту всматривались в лицо женщины.
— Подло пытаться обвинять меня в двух убийствах, которые я не совершал! Я очень рассердился на тебя, Имоджен. Очень рассердился!
Откуда-то донесся свистящий звук, потом затих. Старик наклонил голову вбок и прислушался.
— Ты сам во многом виноват, дядя Сайлас. Но я сожалею, что обращалась с тобой недостаточно ласково, — пробормотала Имоджен. — Теперь давай забудем обо всем и…
— Поэтому, — продолжал Сайлас, не обращая внимания на ее слова, — после того как я вышел из своей комнаты, я спустился сюда, но тебя на месте не оказалось.
— Мне пришлось убирать тело Найджела, — равнодушно объяснила она.
Сайлас указал пальцем на кровать:
— Вот там лежала твоя такая нарядная штуковина, я забрал ее с собой.
Она недоверчиво посмотрела на него, затем рассмеялась:
— Бога ради, зачем тебе понадобилась моя ночная рубашка?
— После этого я снова разыскал пса, дал ему понюхать твою нарядную штуковину и сказал: «Убей!»
Она побледнела:
— Ты что?!
— Теперь все так усложнилось, — пожаловался он, — и остановить собаку уже невозможно.
Снова раздался свистящий звук где-то совсем неподалеку. Имоджен задрожала от страха.