Том 24. В зыбкой тени

Чейз Джеймс Хедли

— Да заткнись, сука! — огрызнулся Чак. — Я еду с ним, так что концерт по заявкам отменяется. А на работу устраивайся сама, если нравится гнуть спину за пятерку в день. Хочешь нажить себе грыжу, собирая эти чертовы апельсины? Тогда вали на все четыре стороны, дорога огкрыта!

Мэгги поняла, что Чака не переубедить. Девушку заколотил озноб от страха и отчаяния. Собирать апельсины?! Нет уж, увольте! А если вернуться домой? Папа, мама, «собирайся в школу, дорогая», завтрак, обед, ужин, все в строго отмеренное время, опостылевшая школа, по вечерам свидания,

одни и те же опостылевшие рожи соседей, киношка по пятницам, танцы по субботам, дополнительные курсы машинописи и так до бесконечности.

— И тебе тоже светит двадцать лет? — спросила она.

Чак смял сигарету в кулаке.

— Конечно, если проколемся, только мы этого не допустим, да и вообще мне это до лампады! Я хочу по-быстрому накосить большие бабки, а тут мы их возьмем непременно! Пок обещал тебе пять сотен. Он уверен, что ты за эту работу возьмешься, а я говорил — нет. Такие раскрутки не для чувствительных девиц, вроде тебя. — Он со скрежетом почесал бороду. — У чистюль для этого кишка тонка.

Перспектива разжиться полутысячей оставила Мэгги равнодушной, а вот мысль о том, что придется остаться одной… После двух месяцев с Чаком она не представляла себе жизни без него.

— Что мне нужно сделать?

Чак отвернулся, чтобы она не увидела его довольной улыбки.

— Все, что скажем. Пойми, крошка, чем меньше обо всем будешь знать, тем безопаснее для тебя и для меня. Мы возьмем тебя при условии, что ты беспрекословно выполнишь все распоряжения Пока и никогда не задашь лишних вопросов. Твоя доля — пятьсот баксов. Как только снимем пенки, мы с тобой сматываемся в Лос-Анджелес и гудим на всю катушку!

— Но, Чак, это нечестно! — Мэгги в бессильной ярости застучала стиснутыми кулачками по коленкам. — Я даже не знаю, на что соглашаюсь. Сам говорил, что можем загреметь на двадцать лет, а в чем заключается дело, не рассказываешь. Так нечестно!

— Ты кругом права, но таковы условия. — Чак поднялся. — Никто тебя, лапочка, не неволит. У тебя есть время подумать. Мы с Поком снимаемся через полчаса. Ехать с нами или не ехать, решай сама.

Чак был уверен, что Мэгги согласится. Деваться ей некуда. Он зашагал было прочь, но тут услышал:

— Чак!

— Ну, что тебе?

— А ты сам ему доверяешь?

— Я не доверяю никому, — отрезал Чак, — в том числе и тебе. Просто я уверен, тут можно здорово погреть руки. Еще я знаю, что в этот раз можно быстро сорвать хороший куш, а на остальное мне наплевать. Запомни, Мэгги, если решишься идти с нами, то обратной дороги нет! Ты меня поняла?

Мэгги долго смотрела на неподвижную гладь воды. Появление Пока наполнило ее душу страхом. От него веяло чем-то зловещим. Но если она сейчас скажет «нет», то Чак окажется для нее потерян. Навсегда. Что ж, решила она, если уж станет совсем невмоготу, то она всегда сможет наложить на себя руки. Ее собственная жизнь принадлежит ей по праву. Единственное ее достояние и богатство. Глотаешь горсть таблеток, чиркаешь лезвием по венам и привет… Да, она способна на все, лишь бы не остаться здесь

без Чака, совсем одной в чужом штате.

Она встала и пошла к дому. Чак упаковал рюкзак и теперь с сигаретой во рту сидел на верхней ступеньке лестницы. В его бесшабашных глазах прятались вопросительные знаки.

— Сейчас соберусь, — сказала Мэгги обреченно. — Я еду с вами.

— Ну и отлично. Знаешь что?

— Что?

— Мне очень не хотелось расставаться с тобой.

К горлу Мэгги подкатил ком, она едва не расплакалась. Бедняжка не слышала ничего более приятного в жизни. Ее бледное, исхудавшее лицо озарила благодарная улыбка, и Чак понял, что сказал в точку. Он привстал, и она кинулась ему в объятия.

— Чак, ты уверен, что дело выгорит? — Ее по-прежнему не отпускал озноб. — Мне страшно. Индеец… Он же чокнутый. Я чувствую.

— Положись на меня, лапочка. Я с ним разберусь, обещаю тебе. Иди собирай вещи.

Через двадцать минут к ним на старом «бьюике» с откидным верхом подкатил Пок Тохоло. Бока машины были слегка обшарпаны, но хромированная решетка и бампер блестели, как надраенные. Окраска неприметная: темно-синяя с такого же цвета верхом, с выцветшими сиденьями из красной кожи. В потоке машин, что с ревом проносятся по шоссе, она, безусловно, не привлечет ничьего внимания.

Увидев, что Мэгги и Чак сидят на ступеньках с рюкзаками, семинол догадался, что Чак разыграл свою партию как по нотам.

— Все в порядке? — спросил он, оглядывая Мэгги с ног до головы.

Она кивнула, внутренне сжавшись под прицельным взглядом черных блестящих глаз.

Затем индеец повернулся к Чаку:

— Первую остановку сделаем в Фулфорде. Сбреешь бороду и коротко пострижешься. В Парадиз-Сити мы должны выглядеть прилично. Молодые люди приехали спустить пар. И шмотки придется постирать.

Чак поморщился. Бородой и патлами он гордился.

— Ладно, — согласился он, пожав плечами. — Как скажешь, начальник.

Мэгги посидела еще на ступеньках, греясь на солнце, но как только Пок завел двигатель, направилась к машине.

Глава 2

Тома Лепски повысили в должности два дня назад. Он стал детективом первого класса. Он ждал этого события полтора года. Пришлось устроить небольшой праздник — он купил букет орхидей жене Кэрол, сводил ее в дорогой ресторан, и, чувствуя себя обязанной поощрить мужа, она вытворяла в постели все, что не делала с самой первой брачной ночи.

Лепски, широкоплечий верзила, с холодными, как сталь, серо-голубыми глазами, был честолюбивым и толковым полицейским, хотя его самомнение часто мешало ему во взаимоотношениях с коллегами.

Когда он вошел в помещение полицейского управления Парадиз-Сити, сержант Джо Бейглер, старейшина оперативной службы, разбирался с утренней сводкой по городу. Увидев Лепски, он откинулся на стуле и ехидно сказал:

— Все, ребята. Теперь город может спать спокойно. Садись, Том, и берись за работу; а я пойду чего-нибудь перехвачу в баре.