Том 4. Проза. Письма.

Лермонтов Михаил Юрьевич

Voil`a plusieures semaines d'ej`a que nous sommes s'epar'es, peut-^etre pour bien longtemps, car je ne vois rien de trop consolant dans l’avenir, et pourtant je suis toujours le m^eme, malgr'e les malignes suppositions de quelques personnes que je ne nommerai pas. – Enfin, pensez vous que j’ai 'et'e aux anges de voir Наталью Алексеевну, parce qu’elle vient de nos contr'ees; – car Moscou est et sera toujours ma patrie. – J’y suis n'e,j’y ai beaucoup souffert,et j’y ai 'et'e trop heureux! –ces trois choses auraient bien mieux fait de ne pas arriver… mais que faire!

Mademoiselle Annette m’a dit qu’on n’avait pas effac'e la c'el`ebre t^ete sur la muraille! – pauvre ambition! – cela m’a r'ejoui… et encore comment! – cette dr^ole passion de laisser partout des traces de son passage! – une id'ee d’homme, quelque grande qu’elle soit vaut-elle la peine d’^etre r'ep'et'ee dans un objet mat'eriel, avec le seul m'erite de se faire comprendre `a l’^ame de quelques-uns; – il faut que les hommes ne soient pas n'es pour penser, puis qu’une id'ee forte et libre est pour eux chose si rare! –

Je me suis propos'e pour but de vous enterrer sous mes lettres et mes vers; cela n’est pas bien amical ni m^eme philantropique, mais chacun doit suivre sa destination.

Voici encore des vers, que j’ai faits au bord de la mer:

Белеет

парус одинокой В тумане моря голубом. – Что ищет он в стране далекой? Что кинул он в краю родном?

* * *

Играют волны, ветер свищет, И мачта гнется и скрыпит; Увы! – он счастия не ищет, И не от счастия бежит! –

* * *

Струя под ним светлей лазури, Над ним луч солнца золотой: – А он, мятежный, просит бури, Как будто в бурях есть покой! ………………

– Adieu donc, adieu – je ne me porte pas bien: un songe heureux, un songe divin m’a g^at'e la journ'ee… je ne puis ni parler, ni lire, ni 'ecrire – chose 'etrange que les songes! Une doublure de la vie, qui souvent est plus agr'eable que la r'ealit'e… car je ne partage pas du tout l’avis de ceux qui disent que la vie n’est qu’un songe; je sens bien fortement sa r'ealit'e, son vide engageant! – je ne pourrai jamais m’en d'etacher assez pour la m'epriser de bon coeur; car ma vie – c’est moi, moi, qui vous parle, – et qui dans un moment peut devenir rien, un nom, c’est `a dire encore rien. – Dieu sait, si apr`es la vie, le moi existera! C’est terrible, quand on pense qu’il peut arriver un jour, o`u je ne pourrai pas dire: moi! – `a cette id'ee l’univers n’est qu’un morceau de boue. –

Adieu; n’oubliez pas de me rappeler au souvenir de votre fr`ere et de vos soeurs – car je ne suppose pas ma cousine de retour. –

– Dites moi, ch`ere miss Mary, si monsieur mon cousin Evre"inoff vous a rendu mes lettres; et comment vous le trouvez, car dans ce cas je vous choisis pour mon thermom`etre.

– Adieu.

Votre d'evou'e Lerma.

P. S.J’aurais bien voulu vous faire une petite question – mais elle se refuse de sortir de ma plume. – Si vous me d'evinez – bien, je serai content; – si non – alors, cela veut dire que si m^eme je vous avais dit la question, vous n’y auriez pas su r'epondre.

C’est le genre de question dont peut-^etre vous ne vous doutez pas! –

Перевод

2 сентября.

Сейчас я начал рисовать кое-что для вас и, может быть, пошлю вам рисунок с этим же письмом. Знаете ли, милый друг, как я стану писать вам? Урывками – одно письмо

иногда будет длиться несколько дней; придет мне в голову мысль, я запишу ее; если что примечательное займет мой ум, поделюсь с вами. Довольны ли вы этим?

Вот уже несколько недель, как мы расстались и, может быть, надолго, потому что впереди я не вижу ничего особенно утешительного; однако я всё тот же, вопреки лукавым предположениям некоторых лиц, которых не стану называть. Можете себе представить мой восторг, когда я увидел Наталью Алексеевну, она ведь приехала из наших мест, ибо Москва моя родина и всегда ею останется. Там я родился,там много страдали там же был слишком счастлив! –лучше бы этих трех вещей не было, но что делать!

M-lle Аннет сообщила мне, что еще не стерли со стены знаменитую голову! – Жалкое честолюбие! Это меня обрадовало, да еще как! Что за глупая страсть оставлять везде следы своего пребывания! Стоит ли человеческая мысль, как бы значительна она ни была, вещественного закрепления только ради того, чтобы стать понятной нескольким душам; надо полагать, что люди вовсе не созданы мыслить, потому что мысль сильная и свободная – такая для них редкость!

Я поставил себе целью засыпать вас своими письмами и стихами; это не очень по-дружески и даже не человеколюбиво, но каждый должен следовать своему предназначению.

Вот еще стихи, которые я сочинил на берегу моря:

Белеет парус одинокой…

Прощайте же, прощайте, – я не совсем хорошо себя чувствую: счастливый сон, божественный сон испортил мне весь день… не могу ни говорить, ни читать, ни писать. Странная вещь эти сны! Оборотная сторона жизни, часто более приятная, нежели реальность… ибо я отнюдь не разделяю мнения тех, кто говорит, будто жизнь всего только сон; я вполне осязательно чувствую ее реальность, ее манящую пустоту! Я никогда не смогу отрешиться от нее настолько, чтобы от всего сердца презирать ее, ибо жизнь моя – я сам, тот, кто говорит с вами, – и кто через мгновение может превратиться в ничто, в одно имя, то есть опять-таки в ничто. Бог знает, будет ли существовать это «я» после жизни! Страшно подумать, что наступит день, когда не сможешь сказать: Я! При этой мысли вселенная есть только комок грязи.

Прощайте, не забудьте напомнить обо мне своему брату и сестрам, кузина же, я полагаю, еще не возвратилась.

Скажите, милая мисс Мери, передал ли вам мой кузен, господин Евреинов, мои письма и как он вам понравился? Потому что в этом случае я вас выбираю своим термометром.

Прощайте.

Преданный вам Лерма.

Р. S.Мне бы очень хотелось задать вам один небольшой вопрос, но перо отказывается его написать. Если угадаете – хорошо, я буду рад; если нет – значит, задай я этот вопрос, вы всё равно не сумели бы на него ответить.

Это такого рода вопрос, какой, быть может, вам и в голову не приходит!

11. М. А. Лопухиной

<Вторая половина октября 1832 г. Из Петербурга в Москву>

Je suis extr^emement f^ach'e que ma lettre pour ma cousine soit perdue ainsi que la v^otre pour grand’maman; – ma cousine pense peut-^etre que j’ai fait le paresseux, ou que je mens en disant que j’ai 'ecrit; mais ni l’un ni l’autre ne serait juste de sa part; puisque je l’aime beaucoup, trop pour m’esquiver par un mensonge, et que, `a ce que vous pouvez lui attester, je ne suis pas paresseux `a 'ecrire; je me justifierai peut-^etre avec ce m^eme courrier, et si non, je vous prie de le faire pour moi; apr`es-demain je tiens examen et suis enterr'e dans les math'ematiques. – Dites lui de m’'ecrire quelquefois; ses lettres sont si aimables.