Том 4. Стихотворения

Бальмонт Константин Дмитриевич

7

Пою леса, поля, лазурь озер, Весенний взмет обильных рек в разливе, Цвет золота разбросанный по иве, Зеленовейных рощ резной узор. Бросок челна, весь ткацкий стан, хитер. Под гуд времен, все ярче, прихотливей, Снуется нить. Так ветер в конской гриве, В нее вплетясь, являет свой задор. Звенят подковы сказочнаго кова. Чей молот был? Какой ковач ковал. Оаннес? Один? Озирис? Ваал? Гремучий Индра? Ярый Иегова? Кто б ни был, но хранит в себе

закал Все старое, что сердцу вечно ново.

8

Все старое, что сердцу вечно ново, Таит в себе приметы, семена. Есть существа – во тьме морского дна, Окраска их – багряна и багрова. Ты хочешь ли таинственнаго лова? Расслышать речь, в которой глубина? Желай. Желанье – звонкая струна. Пласты густые хотью взрой сурово. Спусти свой лот в глубокий водоем. Нетронутые выбери пределы. Узнаешь то, что знают все, кто смелы. Есть свиток дней, и мы его найдем. Но надо знать, – чтоб смысл увидеть целый, Который час на берегу морском.

9

Который час на берегу морском? Когда пришла минута разлученья Огня, земли и воднаго теченья, И бывший друг стихийным стал врагом? Не все возьмешь считающим умом. Но есть неизъяснимое внушенье, И ряд зеркал, и повесть отраженья В провидческой душе, объятой сном. Когда еще в младенческой кровати Лежит пророк, что вымолвит слова, Которыми Вселенная жива, – Над ним существ нездешних реют рати И шепчут, как столистная листва, Который час на звездном циферблате.

10

Который час на звездном циферблате, – Узнал, в свой миг, Сиддартха, Лаотзэ, Все те, что нас ведут в ночной грозе, Через моря, пустыни, топи, гати. Владычица созвучий, Сарасвати, Сверкни в мой стих, как светит луч в лозе, Как небо задержалось в бирюзе, Как сумеречный час заснул в агате. Дозволь мне, в начертаньи золотом, Ты, мудрая на царственном павлине, Сгустить все грозы в ткущейся былине. Глядит ли Вечность в молнийный излом? Прошел ли Бог по звуковой картине? Как мне узнать? Мгновение – мой дом.

11

Как мне узнать? Мгновение – мой дом. Но одного мгновенья было надо, Чтоб на кресте – разбойника – из ада – Взнести туда, где Светлый Сын с Отцом. В одно мгновенье венчан царь венцом. В единый миг сгущенная прохлада Чернейших туч зажечь огниво рада, И вот он, пламень с огненным лицом. Скажите мне, всеведущие птицы, Кто вас учил – крылом овеять мир? Кто строит семицветный мост как пир? Не слезы ли отшедшей огневицы? Возьми свой свет, и заступ свой, и лом. Есть златозернь. Земной расторгни ком.

12

Есть златозернь. Земной расторгни ком. Мы можем иссекать движеньем волн Живой восторг из самой острой боли. Магнитом мысли к тайнам дух влеком. Красиво быть в себе и быть в другом. Горячий кубок ходит в синем поле, И будем пить мы золото, доколе Нечеловек засветится в людском. Не скорбь, не страх мне слышится в набате. На крыльях вихревых он мчит меня На торжество творящаго огня. Мы в Смерти – не в разлуке, а в возврате. Всходя и нисходя, плывя, звеня, Хоти, – и причастишься благодати.

13

Хоти, – и причастишься благодати. Играя самоцветом огонька, Дрожала капля в ковшике листка, Мечтая о луче, о жарком брате. Всплыла с другими дымкой в белом плате И знала путь скитание, пока Вся облачно-разливная река Не засверкала в громовом раскате. В твердыне тучи пламенный был взлом. Из капель – грозовое откровенье, Из искры страсти – ста народов рденье. Уступы гор должны дружить с орлом. Из семени – безмерное растенье. Из сгустков дымки – молния и гром.

14

Из сгустков дымки – молния и гром. Из вещества – вся роскошь созиданий, От камня и руды до нежных тканей, Что мысль-паук тончайшим ткет шатром. Не скажет сказ, не описать пером, Как соразмерна мудрость в ткацком стане, Пробег заколдований в талисмане, Бесплотный свет сгущается ядром. Чолн, – поперек грядущаго покрова, – Крученьем соблюдая должный срок, По вдольным нитям мысли – ткет уток. Костяк одет и ткань златолилова. Зубчаты бёрда. Зевом шел челнок. Желанна Духу крепкая основа.

15

Желанна Духу – крепкая основа. Острийным взбегом ввысь красив собор. Начало храма – каменный упор. Пред взрывом слов – вначале было Слово. Люблю разбег богатства травяного, Святая степь – душевный мой простор. Пою леса, поля, лазурь озер, Все старое, что сердцу вечно ново. Который год на берегу морском? Который час на звездном циферблате? Что знаю я? Мгновение – мой дом. Есть златозернь. Земной расторгни ком, Хоти, – и причастишься благодати. Из сгустков дымки – молния и гром.

Гимны, песни, и замыслы древних

В великих просторах мировых морей, в Океане, обтекающем Землю, в зеленых, и синих, и серых, и жемчужно-опальных, и слегка голубых пространствах Воды, от одного предела до другого, много есть разных стран, островов, зовущихся частями света, и островов, что зовутся острова, и во всех этих странах по-разному светит Солнце, в иных узорах предстают звезды, и разные растут деревья и цветы, но жизнь различностей одним воззвана была Солнцем, великий один закон управляет несоизмеримыми движеньями, путями Вещества, и везде жаждущий взгляд устремляется к Солнцу, Дневному Солнцу или Ночному, и повсюду цветут цветы, даже в расщелинах утесов или между камней умерших храмов, даже из снега глядят они своими голубыми глазами, а когда Воздух скован слишком сильным Морозом, самый снег обращается в цветы. И как знать, что красивее, горячие ли кактусы под Африканским Солнцем, или звездные кристаллы Норвежских снегов и льдов, белоснежные холодные цветы, возросшие в лунные ночи, под шепот и руны слепых провидцев.