Том 5. Дживс и Вустер
Шрифт:
Я умолк. Мне не удалось завладеть вниманием Дживса, это было ясно. Он пристально рассматривал что-то, и на лице его было задумчивое выражение.
— Что-нибудь случилось, Дживс?
— Простите, сэр?
— У вас вид озабоченный.
— Да, сэр. Я только что обнаружил в этом чемодане каску полицейского.
ГЛАВА 13
Я был прав, когда говорил, что злоключения, которые обрушились на меня, как из рога изобилия, едва я появился в загородной резиденции сэра Уоткина Бассета, оказали благотворное воздействие на мой характер. Незаметно, шаг за шагом, они формировали его, превращая изнеженного завсегдатая
Не стану отрицать, что я вскочил с кресла, будто сиденье проткнули снизу шилом, но встал я вовсе не для того, чтобы тратить время на бесплодные трепыхания. Я бросился к двери и запер ее. Потом, сдержанный и бледный, приблизился к Дживсу, который уже успел вынуть каску из чемодана и в задумчивости раскачивал ее за ремешок.
Едва он заговорил, стало ясно, что он ошибочно понял произошедшее.
— Было бы разумнее, сэр, — сказал он с легким упреком, — спрятать ее в более подходящем месте.
Я потряс головой. Кажется, даже усмехнулся — конечно же, кривой усмешкой. Мой острый ум позволил мне проникнуть в самую глубину события.
— Это не я, Дживс. Это Стиффи.
— Простите, сэр?
— Не моя рука положила эту каску в чемодан, а рука Стиффи Бинг. Каска была в ее комнате. Она боялась, что комнату начнут обыскивать, и хотела спрятать каску в надежном месте. Надежным местом она сочла мою комнату.
Я вздохнул.
— Никогда не думал, что у девушки может быть такой сатанинский ум, что скажете, Дживс?
— Действительно, сэр, эта молодая особа порой совершает эксцентричные поступки.
— Эксцентричные? Да ей самое место в сумасшедшем доме, примут с распростертыми объятиями, под гром фанфар и барабанный бой. Чем больше я размышляю об этой злокозненной козявке, тем сильнее моя душа содрогается от ужаса. А если заглянешь в будущее, и вовсе не хочется жить. Нужно смотреть правде в глаза, Дживс: Стиффи, это примитивнейшее одноклеточное существо, собирается замуж за преподобного Г. П. Пинкера, слабоумного олигофрена, и нет никаких оснований надеяться — эту горькую правду тоже следует признать, — что небо благословит их союз. Конечно, очень скоро их дом наполнится топотом маленьких ножек, как принято говорить. Но невольно задаешь себе вопрос: а не подвергнется ли опасности жизнь каждого, кто окажется поблизости от этих ножек, ведь они унаследуют психическую неполноценность и родителя, и родительницы, это мы тоже вынуждены признать. Дживс, я с безмерным состраданием думаю о няньках, гувернантках, учителях частных школ и преподавателях университетов, которые с теплотой и любовью примут на себя заботу об отпрысках Стефани Бинг и Гарольда Пинкера, не подозревая, что это не дети, а настоящие изверги. Конечно, это чрезвычайно интересный предмет, но непосредственного отношения к делу не имеет, — продолжал я, оставив тему, которую развивал. — Глядя на эту каску и зная, что в любую минуту к нам может нагрянуть комический дуэт Оутс и Бассет, мы должны что-то предпринять. У вас есть идеи?
— Пока нет, сэр. Не так легко найти надежное укрытие для столь громоздкого предмета.
— Вот именно. Эта гадость — просто как бельмо на глазу.
— Она безусловно привлекает к себе внимание,
— Еще бы. Те, кто моделировал для полицейского Оутса каску, не зря трудились. Им хотелось увенчать его башку чем-то внушительным, и это блестяще удалось. Это не какая-нибудь нашлепка на макушку, а настоящий котел, его в самых непролазных джунглях не спрячешь. Ну ладно, посмотрим, чего можно добиться с помощью такта и обходительности. Полагаю, они с минуты на минуту пожалуют. Ага, вот и рука Судьбы, Дживс, если чутье меня не подвело.
Но я ошибся, решив, что в комнату постучал сэр Уоткин Бассет. За дверью раздался голосок Стиффи.
— Берти, впустите меня.
Если мне кого-то и хотелось видеть, то именно ее, но я не спешил распахнуть перед ней двери. Из соображений осторожности надо было предварительно задать неколько вопросов:
— Ваш мерзкий пес с вами?
— Нет. Дворецкий повел его выгулять.
— В таком случае можете войти.
Она вошла и увидела, что Бертрам Вустер стоит перед ней, сложив руки на груди, и смотрит прямо в глаза суровым взглядом. Однако она как будто не заметила моего грозного вида.
— Берти, дорогой…
Услышав вполне звериный рык, который издал Бертрам Вустер, она осеклась.
— Забудьте это ваше «Берти, дорогой», барышня. У меня к вам только один вопрос: это вы положили каску в мой чемодан?
— Конечно я. Об этом я и пришла поговорить с вами. Вы помните, я хотела найти надежное место. Так вот, я долго думала и вдруг меня осенило.
— А теперь меня осенило.
Видно, мой ядовитый тон удивил ее. Она захлопала глазками — такая милая маленькая девочка.
— Но ведь вы не возражаете, Берти, дорогой?
— Ха!
— Но почему? Я думала, вы обрадуетесь, что смогли меня выручить.
— Ну просто на седьмое небо вознесся от счастья. — Я жалил ее вовсю.
— Я не могла рисковать — а вдруг дядя Уоткин найдет ее в моей комнате?
— Вы предпочитаете, чтобы он нашел ее в моей?
— Почему вы так говорите? Не придет же он обыскивать вашу комнату.
— Вы так считаете?
— Еще бы. Ведь вы — его гость.
— И вы думаете, это его удержит? — Я сардонически усмехнулся. — Вы приписываете этой болотной чуме деликатность и уважение к законам гостеприимства, о которых он сроду и не слыхивал. Он обязательно явится ко мне с обыском, можете быть уверены. Если его нет до сих пор, то по одной-единственной причине: он все еще охотится за Гасси.
— Вы сказали — за Гасси?
— Носится по дому как сумасшедший, да еще с арапником. Но ведь не может он рыскать до бесконечности, рано или поздно устанет, и тогда припожалует к нам, вкупе со сворой ищеек и вооруженный лупой.
Наконец она прониклась серьезностью положения. От страха пискнула, глаза увеличились до размера глубоких тарелок.
— Боже мой, Берти, наверное, я вас здорово подставила.
— Это еще слабо сказано.
— И зачем я только велела Гарольду стащить каску! Очень глупо с моей стороны, я и сама признаю. Но даже если дядя Уоткин придет сюда и найдет ее, ничего страшного не случится, ведь правда?
— Вы слышали, Дживс?
— Да, сэр.
— Я тоже слышал. Так, так. Вам кажется, ничего страшного?
— Я хотела сказать, ваша репутация не очень пострадает, верно? Всем известно, что вы не можете спокойно видеть каску полицейского, у вас руки чешутся ее стащить. Будет еще одна.
— Ха! А что позволяет вам предположить, мисс Бинг, что, когда этот варвар ворвется сюда как волк в овчарню, я смиренно признаю вину и не возвещу правду… Дживс, как там дальше?
— Всему подлунному миру, сэр.